Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Где же здесь Грэхэм усмотрел науку? Я во всей этой полемике по проблеме «природа – воспитание» вижу лишь натурфилософские и политические аспекты проблемы. Что касается политических вопросов, то ими занимаются политики, не ученые. А политика есть практическая деятельность и она исходит из общественной целесообразности. Ученые тоже могут включиться в обсуждение вопросов политики. Но их роль в этом не может быть решающей, в лучшем случае консультативной. Они не отвечают перед обществом за неверные политические решения и рекомендации. Руководители государства отвечают перед страной и высшими силами за ошибочные политические шаги. Поэтому я не вижу в выступлении К. У. Черненко попытки ограничить свободу научного поиска.

Сама проблема о соотношении наследственного и социального является вполне научной, но, конечно, не в том виде, в каком ее пытались представить генетики, утверждавшие, что в отличие от них мичуринцы будто бы отрицали роль наследственной составляющей в развитии. На самом деле они лишь отрицали бездоказательное соотнесение генов с признаками в качестве определения последних. Не случайно Грэхэм отмечает спорность суждений В. П. Эфроимсона. Иное понимание проблемы Н. П. Дубининым, принципиально отличное от точки зрения В. П. Эфроимсона, нами уже приводилось. Повторим его ключевое положение: «… в генетике нет доказательств существования генов, определяющих общественное положение… генов интеллекта, совести, преступности и других духовных свойств человека». Если ученые не могут договориться между собой по проблеме «природа – воспитание», то, значит, политикам остается волевым актом принять решение, которым они будут руководствоваться в своей практической деятельности по руководству страной. И точка зрения Грэхэма несет в себе большой пропагандистский запал. Тем не менее, спросит читатель, какова же роль наследственной составляющей в социальных отношениях?

Начиная с Э. Кречмера (1924), была показана связь между строением тела, характером и некоторыми другими проявлениями психики. Это говорит о том, что социальная активность человека, связанная с так называемой духовной сферой, так или иначе определяется генами, которые одновременно определяют и огромную массу других признаков – морфологических, конституционных и связанных с ними физиологических характеристик. Поэтому социально значимые признаки безусловно имеют наследственную основу, понимаемую, однако, согласно Т. Д. Лысенко, как наследственность всего организма, т.  е. целостных систем, из которых минимальной является клетка. Эта наследственная основа уже имелась у предков человека, она не возникла как генетическое приспособление к социальной жизни, хотя нельзя исключить и этого для некоторых ее проявлений, например феномена альтруизма, детально обсуждаемого В. П. Эфроимсоном. Но желательно иметь научные, наряду с натурфилософскими, доказательства.

И. Т. Фролов (1979, с. 74), ссылаясь на работу А. Ф. Шишкина (1979), высказался следующим образом: «если говорить о нравственности как о форме общественного сознания, т.  е. как об определенных принципах, идеалах, нормах, ценностях и т.  д., то здесь ничего нельзя понять с помощью генетики. Здесь действует только социальный детерминизм, так же как и в сфере политических, юридических и других общественных явлений». Это соответствует сказанному нами выше – генетическая основа в человеке не специфицирована в отношении его социальной жизни, т.  е. может «порождать» самые разные линии поведения, в том числе и прямо противоположные. Но это означает, что проблема «природы и воспитания» становится ложной, когда природу человека начинают понимать, как его генотип, т.  е. как совокупность генов.

7. 5. О понимании модификационной изменчивости генетиками и мичуринцами (ламаркистами)

«Всякая модификация как некоторое уклонение от среднего выражения какого-нибудь признака, возникает в результате реализации генотипа в конкретных условиях среды…»(Жебрак, 1936, с. 261). Это понимание идет от Иогансена. Академик Г. К. Мейстер (1934) в своем необычайно интересном (и доброжелательном) критическом анализе основных понятий генетики пишет (с. 141): «Иогансен, Баур и др. под генотипом понимают совокупность наследственных свойств организма, а под фенотипом форму организма при данных условиях его становления как наиболее типичную, наиболее часто повторяющуюся. Все уклоняющиеся формы в сторону + и – обычно, по предложению Негели, называют модификациями, проф, же Филипченко – индивидуальной изменчивостью».