Политика и театр в Европе XX века. Воображение и сопротивление

Ибо время бежит, а если бы оно не бежало, то плохо пришлось бы тем, кто не сидит за золочеными столами. Методы устаревают, ощущение притупляется. Появляются новые вызовы, требующие новых методов. Изменяется действительность; чтобы изобразить ее, нужно изменить и метод изображения. Из ничего ничего и не возникает; новое же возникает из старого, и, тем не менее, оно новое.

Угнетатели не во все времена носят одну и туже маску. И срывать маски нельзя во все времена одинаковыми методами… То, что вчера было народным, сегодня уже перестало им быть, ибо народ сегодня не тот, каков он был вчера [Брехт 1960:60].

Не перемены являются врагом политического прогресса, а догматизм и застой. Изменения неизбежны, и творчество жизненно важно для нашей способности понимать смысл этих изменений. Поскольку искусство работает по-разному в разное время, наше определение реализма не должно основываться на вечном сохранении того, что когда-то являлось реализмом. Брехт предлагает альтернативное определение реализма, основанное на более гибком представлении о том, что целью реализма должно быть «представление реальности людям в форме, которой они могут овладеть» [Ibid.: 81].

Для Брехта

реализм означает: выявление причинно-следственной связи комплексов общества / разоблачение господствующего взгляда на вещи как взгляда тех, кто находится у власти / письмо от лица того класса, который предлагает самые широкие решения для насущных проблем, с которыми сталкивается человеческое общество / акцент на элементе развития / возможность для чего-то конкретного и возможность для чего-то абстрактного на его основе [Ibid.: 82].

Вместо того чтобы контролировать результаты художественного творчества, требуя от них наличия определенных элементов, Брехт предлагал расширить определение реализма и включить все виды искусства, которые затрагивают тему власти и позволяют аудитории самостоятельно интерпретировать их значение, без готовых концепций и их навязывания. В соответствии с определением реализма, данным Брехтом, его работы считались реалистическими, а большая часть работ, выполненных в социалистическом реализме, считалась формалистической.

Критикуя Лукача, Брехт отвергает не только культурную политику Советского Союза, но и лежащую в ее основе логику. Насаждение стандартов производства сверху, независимо от индустрии, является признаком авторитаризма, а не социализма. Сообщается, что в разговоре с Вальтером Беньямином Брехт упомянул Лукача, Андора Габора и Альфреда Куреллу в качестве

врагов искусства. Искусство доставляет им неудобства. Вы никогда не знаете, на каком этапе вы находитесь; произведение искусства – это нечто непредвиденное. Никогда не знаешь, что получится. А сами они не хотят создавать искусство. Они хотят играть в бюрократов и осуществлять контроль над другими людьми. Вся их критика содержит угрозу[104].

Здесь мы снова видим брехтовскую критику советского страха перед творчеством. Мы также видим его понимание того, что дебаты об экспрессионизме касались не только искусства. Это была дискуссия с широкими последствиями для политической свободы и осуществления власти в Советском Союзе.