Политика и театр в Европе XX века. Воображение и сопротивление

Вторая пьеса Сартра, «Мухи», посвящена ситуации французского гражданина, попавшего в ловушку вины и стыда. Нацисты учредили культ покаяния, который привел французов к мысли, что оккупация была их виной и что они должны испытывать чувство стыда по этому поводу. Они начали видеть себя недостойными людьми и пропускать каждое свое действие через призму этого стыда: «Цель [нацистов] состояла в том, чтобы погрузить нас в такое состояние раскаяния и стыда, чтобы мы были неспособны оказать какое-либо сопротивление. Мы должны были найти удовлетворение в нашем раскаянии, даже удовольствие. Тем лучше для нацистов» [Sartre 1976:193]. Этот акцент на раскаянии лишил французов истинной ответственности, силы, которая, как полагал Сартр, должна была привести их к сопротивлению [Ibid.: 193–194][115].

Хуже того, немецкие войска начали наносить ответные удары Сопротивлению. Они брали и убивали заложников за каждого убитого Сопротивлением немецкого солдата. Таким образом, немцы сыграли на французском моральном долге, полагая – часто правильно, – что Сопротивление не стало бы жертвовать невинными людьми в борьбе с нацистами. Следовательно, для населения оккупированной Франции чувство вины было неизбежным: коллаборационисты чувствовали вину за то, что не сопротивлялись, а бойцы Сопротивления чувствовали вину за причинение невинным людям смертельного вреда. Сартр отвечал на эту моральную дилемму, в которой не было однозначного морального выбора, ибо и действие, и бездействие вызывали презрение по этическим соображениям. Как позже сказал Сартр:

Написав свою пьесу, я пытался собственными усилиями, пусть и слабыми, сделать все возможное, чтобы искоренить эту болезнь раскаяния, это удовлетворение от раскаяния и стыда… Я говорил своим собратьям-французам: вы не должны каяться, даже те из вас, кто в каком-то смысле стал убийцей; вы должны взять на себя ответственность за свои действия, даже если они привели к гибели невинных людей [Sartre 1976: 193–194].

Именно потому, что выхода из моральной дилеммы нет, нужно переосмыслить, что значит жить ответственно. Сартр различает ответственность и раскаяние, понятия, которые нацистам удалось полностью смешать:

Я говорю, что чувство ответственности необходимо, что это ключ к будущему. При совмещении в покаянии самых разных элементов происходит смешение понятий, что приводит к неверным представлениям о содержании вины или распознании этого чувства. Я осознаю вину, и моя совесть страдает от этого. Это вызывает чувство, которое называется раскаянием. Возможно, я также испытываю удовлетворение от раскаяния. Это просто пассивность, зацикленность на прошлом. Я ничего не могу извлечь из этого. С другой стороны, чувство ответственности может привести к чему-то другому, чему-то положительному, то есть к необходимой реабилитации, к действиям для плодотворного, позитивного будущего [Ibid.: 195].

Ответственность – важнейший компонент справедливого общества, поскольку она способствует как саморефлексии, так и реабилитации. В то время как раскаяние ведет к бездействию, пассивности (и часто) беспомощности, ответственность является катализатором для движения вперед и конструктивных действий.