Политика и театр в Европе XX века. Воображение и сопротивление

«Критика диалектического разума» Сартра, его грандиозная попытка соединить экзистенциализм с марксизмом, оказалась неудачной и не смогла разрешить противоречие между его политической практикой и философией. Он утверждает, что основой любого коллективизма является серийность (то есть множественность индивидов), а не общность. Изолированное «Я» из его ранних работ, которое может объединяться с другими только в психологическом плане и никогда в онтологическом, теперь является изолированным индивидом, который работает бок о бок, но никогда не в коллективе с другими. Как пишет Рональд Аронсон, «общество – особенно отчужденная и противоречивая общественная жизнь классовых обществ – это недостающий элемент социальной мысли Сартра и основная проблема “Критики диалектического разума”» [Aronson 1980:263]. Сартр пытается обсудить индивида реально существующего, однако его основные предположения на самом деле приводят к описанию только изолированных людей, населяющих одно и то же физическое пространство, но не одно и то же онтологическое или даже психологическое пространство.

Понимание Сартром личности как перманентно изолированной отражено в его выборе терминов. Его любимый термин «ответственность» отличается от понятий, используемых другими философами. Аронсон утверждает, что «мы должны противопоставить это чувство ответственности идее солидарности, одному из ключевых терминов, отсутствующих в Я-концепции (концепции самости) Сартра. Солидарность – взаимодействие с угнетенными, а не от их имени; она влечет за собой чувство сопричастности их борьбе и упраздняет дистанцию, где «ответственность» укрепляет ее. Солидарность предполагает признание того, что человек уже тесно связан с другими, но Сартр или никогда этого не признавал, или никогда не был связан с другими» [Ibid.: 292]. Чувство отстраненности Сартра, пронизывающее «Бытие и ничто» и его ранние пьесы, с течением времени стало более выраженным. Без общего опыта оккупации, который связал бы его с соотечественниками-французами, и без здорового западного марксизма в качестве альтернативы сталинизму, Сартр был одинок и писал об абстракциях, политико-философских единствах, которые он не мог реализовать ни в теории, ни на практике.

Заключение

Значение Сартра как философа невозможно переоценить. Как сказал Дуглас Келлнер: «Участие Сартра в деле человеческой свободы – величайшее интеллектуальное приключение века» [Kellner 1974:201]. В исторический момент, когда многочисленные тоталитарные режимы стремились к абсолютному господству, Сартр разработал философию, которая ставила личность и ее свободу превыше всего. Противостоя ужасам сталинизма, конформизму и отчуждению западного капитализма, Сартр пытался создать гуманистическую альтернативу. В мире, где люди делали все возможное, чтобы скрыться от собственной свободы, Сартр призывал их взять на себя ответственность за свои действия.

Ранние пьесы Сартра были напоминанием гражданам Франции о том, что у них есть выбор и действия их имеют значение. Его голос был важен в секретном разговоре о том, как сопротивляться и почему. Его театр является ярким примером способности драмы говорить подтекстами, общаться с аудиторией так, чтобы угнетатели ничего не могли понять. Его театр ситуаций затрагивал проблемы, с которыми сталкивались все те, кто жил в Европе XX века, принимая во внимание субъективный опыт, чувство вины и изоляцию человека.

Однако озабоченность Сартра индивидуальной ответственностью и индивидуальной свободой лучше всего понимать в терминах Арендт, то есть как дополитическую. Это верно, что каждый человек в политической сфере должен быть готов взять на себя ответственность за свои действия, но для существования политики требуется нечто большее, чем «аутентичность»: необходимо сообщество, группа людей, которые собираются вместе, чтобы участвовать в диалоге и совместно добиваться общих целей. Хотя Сартр обращался к согражданам, он говорил с ними как с отдельными людьми, а не как с группой. Если бы ему удалось сделать это, его драма могла бы сохранить свою актуальность и после войны. Как бы то ни было, он является одним из важнейших политических драматургов военных лет, который не только понимал все ужасы тоталитаризма, но и призывал к сопротивлению.

Глава 5 Эжен Ионеско: театр абсурда