Политика различий. Культурный плюрализм и идентичность

Как видите, прекрасно себе существует. Ее сила как раз в ее эклектичности. Вы говорите «русский», «русский народ», «русский мир» и допускаете самые разные интерпретации. Вы можете подразумевать, что русский — это русский по происхождению (и тогда у вас работает понятие «разделенный народ», которое уже применялось к крымчанам, а сегодня применяется к жителям обширных территорий от Приднестровья до Северного Казахстана), вы можете наделить это слово культурным смыслом (и тогда русскими окажутся все жители России, читавшие Пушкина или способные узнать цитаты из советских фильмов), а можете присвоить себе право определять, кто настоящий русский, а кто нет, в зависимости от степени их патриотизма. В результате вы получаете инструмент, который позволяет исключать из национального сообщества всех, кто до нужной степени не дотягивает. Ведь это вы знаете, как правильно Родину любить. А коль скоро у вас в руках еще и мощный административный ресурс (например, наклеить на оппонента ярлык «иноагент»), то по части эффективности у этой идеологии все хорошо.

Путеводитель по расизму [178]

В комедии «Эмос и Эндрю» персонаж Николаса Кейджа спрашивает собеседника — успешного чернокожего журналиста, пишущего на тему расизма (его играет Сэмюэл Джексон), — чем тот зарабатывает на жизнь. Тот отвечает: «Я бревно в глазу белых расистов». — «Ну а другое-то занятие у тебя есть, кроме как быть бревном?» — уточняет наш герой. В сегодняшнем контексте этот диалог из ленты четвертьвековой давности приобретает новое звучание. Во-первых, потому, что, как выяснилось, иронизировать по поводу проблемы «расовых отношений» в Америке рано. Грани, которыми эта проблема обернулась сегодня, не дают повода для смеха. Во-вторых, в фильме выведены фигуры общественных активистов, которых можно назвать профессиональными антирасистами. Но коль скоро борьба с расизмом стала их профессией, они озабочены не справедливостью, а карьерой. А потому способны дискредитировать идеалы того движения, во имя которого вроде бы действуют.

В 2001 году в южноафриканском Дурбане под эгидой ООН прошла международная конференция по противодействию расизму. Несмотря на масштабность мероприятия, его результаты оказались плачевными. Делегации из разных стран не смогли договориться по поводу базовых концепций, так что даже итоговый документ подписать не удалось. Спикеры, задававшие тон всему мероприятию, так увлеклись обличением, наряду с расизмом, мирового империализма и сионизма, что фактически заболтали проблему. Размыли понятие «расизм» до такой степени, что оно стало означать все что угодно, а стало быть, ничего конкретного.

Стремление усматривать проявления расизма в любых социальных дисбалансах — от классовых до межгосударственных — вообще свойственно тем активистам, которых социологи называют брокерами от культуры (в данном случае — от расы). Они сильно способствуют упомянутой дискредитации борьбы с расизмом — и не только потому, что размывают сам объект борьбы, но и потому, что из их речей торчат уши группового интереса. Чего стоит лишь требование добиться «репараций» за двухвековое рабство. Цена вопроса, впрочем, приблизительно известна: согласно некоторым оценкам, она колеблется около сумм 19 трлн долларов[179].

И все же из того факта, что некие люди паразитируют на проблеме расизма, вовсе не вытекает, что такой проблемы совсем не существует.

ЧТО ТАКОЕ РАСИЗМ?

Если в двух словах, то расизм — это увязывание фенотипических различий с отношениями господства. Идеология расизма утверждает две вещи:

1. Социальное поведение индивида предопределено его/ее принадлежностью к группе, именуемой расой. Ваши предпочтения, вкусы, способности и т. д. — все это в конечном итоге продиктовано «голосом крови».

2. Положение этой группы в социальной иерархии обусловлено свойствами этой группы. То обстоятельство, что ее представители занимают в обществе именно такие позиции (находясь внизу социальной лестницы), не случайность. Оно вызвано не историческим сцеплением обстоятельств, а самой природой. У этих людей «в крови» — или в «генотипе», или в «родовой памяти» — играть именно те социальные роли, на которых мы привыкли их видеть.

ОТКУДА ТАКАЯ ЖИВУЧЕСТЬ ИДЕИ?

Здесь впору задаться вопросом, почему расизм, вопреки его, казалось бы, всеобщему осуждению, никуда не исчезает. Быть расистом в наши дни неприлично — отсюда и рефрен «я не расист», обычно сопровождающий даже весьма сомнительные с моральной точки зрения заявления. И в то же время какие-то отголоски этой идеологии (или по меньшей мере того, что Ханна Арендт называла «расовым образом мысли») сопровождают все общества Европейского континента, от Франции до России (об Америке разговор отдельный).

В чем здесь дело? Выделим три момента.

Первый — это «очевидности здравого смысла». Я имею в виду повседневность, рутинный опыт человека с улицы. Этот опыт, как кажется, подтверждает «истину» расизма.