Политология революции

В результате проводимых мер уровень жизни населения рос. Число людей, находившихся за чертой бедности, составляло 18 % в 2004 году, а в 2005 году сократилось до 10,1 %. Безработица снизилась за тот же период с 14 % до 11,5 %.[458] Разумеется, эта положительная динамика стала возможна благодаря общемировому росту цен на нефть, который, в свою очередь, стимулировал подъем экономики Венесуэлы, Однако в других нефтяных странах столь заметного сдвига не было — в России, например, на фоне не менее впечатляющего роста особых социальных достижений не наблюдалось. Напротив, правительство разворачивало наступление на систему здравоохранения и остатки социальных гарантий. Как отмечал австралийский еженедельник «Green Left Weekly», социальный прогресс, достигнутый Венесуэлой, был результатом «сочетания 17 % экономического роста в 2004 году с экономической политикой, проводимой правительством».[459]

От популизма — к социализму

«В Венесуэле нет ни массовых казней, ни концентрационных лагерей, — признавался противник Чавеса Хавьер Корралес. — Гражданское общество здесь не исчезло, как это случилось на Кубе после революции 1959 года. Здесь нет систематического государственного террора, как в Аргентине и Чили в 1970-х. Здесь начисто отсутствует репрессивная бюрократическая машина, которая активно вмешивалась в жизнь граждан в странах Варшавского Договора. Действительно, в Венесуэле все еще существуют активная и громко заявляющая о себе оппозиция, выборы, дерзкая пресса, а также энергичное и организованное гражданское общество». И тем не менее, неожиданно заключает автор, это диктатура — только «нового типа».[460] Ее опасность именно в том и состоит, что вместо того, чтобы ограничивать права граждан, она дает большинству населения возможность участвовать в политике. Это как раз и есть порочная, антидемократичная практика: вместо того, чтобы опираться на либеральную элиту и средние слои, власть опирается на массы бедняков! Неудивительно, что, пользуясь поддержкой этой огромной массы людей, Чавес может оставаться у власти, никак не ограничивая политическую свободу.

Венесуэла получила новую «боливарианскую» конституцию, провозглашавшую демократию участия в качестве основного принципа государственной жизни. На практике большая часть ключевых решений принималась лично президентом и его ближайшим окружением. Однако демократические свободы в стране соблюдались неукоснительно. Не было ни одного политического заключенного. Оппозиционные партии действовали открыто — характерно, что главным инструментом олигархии в борьбе против Чавеса выступала партия Демократическое действие (Acci'on Democr'atica), формально считавшаяся социал-демократической. Выступили против боливарианской власти и некоторые ультралевые секты, обвинившие Чавеса в недостатке революционности и на этом основании присоединившиеся к правой оппозиции. Эфир был полон передачами частных телевизионных каналов, настроенных резко враждебно по отношению к президенту, а либеральная пресса ежедневно выбрасывала на читателя очередные потоки антиправительственной пропаганды. Все это, однако, не возымело ни малейшего действия. Больше того, именно полная терпимость (а зачастую и безразличие) к критике делали режим Чавеса практически неуязвимым. Несмотря на постоянные попытки госдепартамента США и идеологов оппозиции, предъявить ему что-либо серьезное в плане нарушения прав человека не удавалось. Этим «боливарианская» Венесуэла резко отличалась не только от Кубы Фиделя Кастро, но и от Никарагуа времен сандинистской революции (сандинисты, находясь у власти, отличались крайней непоследовательностью в вопросах свободы печати: цензуру то вводили, то вновь отменяли).

G другой стороны, в отличие от президента Альенде в Чили 1970–1973 годов, который действовал исключительно в рамках традиционных политических институтов, администрация Чавеса трансформировала государство, создавала новые структуры. А поддержка нижних чинов армии сыграла решающую роль в срыве государственного переворота 2002 года. Можно сказать, что венесуэльская революция сумела извлечь уроки из трагического опыта Чили.