Политрук. На Ржевском выступе

Вдвоем со вторым номером они затащили «ДШК» на травянистый горб. Отсюда, с опушки, открывался левитановский пейзаж: на заднем плане золотятся березки с осинами, оттеняя небесную синеву, а по бурому лугу, по лежалой траве прут серые коробчатые танки. Ну, это уже батальное полотно…

Раздав ЦУ, я заспешил в лес. Попадая то в ельничек, то в заросли старых лип, углублялся в чащу – спутанные колеи «Бюссингов» вели меня. А за спиною, на лугах, разгорался нешуточный бой – под буханье танковых пушек заговорили родимые полковые «ПТО». Сухой, хаотичный треск винтовок и заполошный – «эмгачей» ходил волнами, все чаще перебиваясь зловещим свистом падающих мин. Ага…

Банг! – звонко рявкнула наша «пятидесятка». Заревела «душка», кроя пехоту. Банг! Банг! Банг! И тут же ахнуло, раскатилось тяжким грохотом. Мой рот растянулся в злорадной ухмылке – немецкому «панцеру» прилетело в боеукладку!

– Так вам и надо, – выцедил я. – Мы вас сюда не звали!

* * *

Завечерело. Батальон забрался в самую чащу, куда только можно просунуться грузовикам. Не бросать же добычу… Как раньше говаривали: «Что с бою взято, то свято». Золотые слова…

Землянок мы не рыли и бревнами не крепили. Зимовать здесь точно не будем. 3-й батальон – интегральная единица Красной Армии, и наша задача – как можно скорее примкнуть к основным силам, попутно нанеся ущерб врагу. А Тарбеевский лес, который приютил нас, не так уж велик, чтобы долго партизанить.

Плохо то, что выйти к железной дороге Ржев – Сычевка – Вязьма весьма затруднительно – между нами и магистралью проходит шоссе, занятое фрицами. А по всей трассе, как бусины на веревочке, деревеньки – Торбеево, Санники, Васютники – и в каждой по немецкому гарнизону. Получается, что с нашими так просто не соединишься, прорываться надо.

Вздохнув, я побрел к костру – тянуло жареным мясом да с дымком. Это хозвзвод постарался. Пару часов назад немцы затеяли методичный обстрел леса из минометов. Нас-то осколки миновали, а вот одичавшей корове перебило ноги. Лежит бедная буренка и не мычит даже – стонет. Застрелили из жалости…

– Как разведка? – обронил я, присаживаясь на упавший ствол.

– Ждем, товарищ командир! – встрепенулся Голубев. – Кигель со своими вернулся, они на западе были. Говорит, на лесосеку вышли – немцы наших гоняют, чтобы бревна заготавливали.

– Ясненько… Как там Бритиков?

– Да нормально всё, заштопали… Он больше из-за своей «пятидесятки» переживал!

– Подорвали хоть?

– Ну да… Дуло глиной набили, зарядили, наводчик веревку подлиннее примотал – и дернул. Грохнуло, чисто бомба! Ствол на куски… Вот Вячик и убивается!

– Ничего, – вздохнул я с унылостью, – мы ему другую найдем…

…Тени сгустились, заволакивая прогалы между деревьев глухой теменью. Костры, разведенные в ямах, не отсвечивали, лишь дрожали слабым оранжевым маревом. Красноармейцы маялись, а бурчливый голос военкома ясно разнесся в застывшем воздухе: «Хватыть ходыть тудою-сюдою…»

– О! Наши вернулись, – привстал замначштаба.

Усталые разведчики в камуфляже подошли, ведя за собой толпу, как звезды, осаждаемые фанатами. Ходанович, плотоядно принюхиваясь, бросил пятерню-лопату к непокрытой голове и поморщился.

– Посеял, раззява… Товарищ командир, разрешите доложить!

– Выкладывай, Лёва, а то мясо стынет, – добавил я оптимизма массам.

– Так это, товарищ командир, – скривился старшина в улыбке, – обдурили нас немцы! Подманили и чуть было не пришлепнули. Мы там «языка» взяли, Никитин с ним побалакал… В общем, фрицам две свежие дивизии подбросили из резерва, они и развоевались! Вота, мы всё срисовали…

Слыша сопение Зюзи, заглядывавшего мне через плечо, я рассмотрел потертую на сгибах карту.

– А тут что, к северу от Васютников?

– А-а… – Обернувшись, Ходанович зычно воззвал: – Никитин!

Красноармеец тут же материализовался.

– Кого ты там допрашивал?

– Звать Георг Шефер, – с готовностью доложил Яков. – Фельдфебель, командир взвода 2-й роты 1-го танкового полка. Только в Васютниках не весь полк стоит, а… две роты, наверное, или три. «Четверки», в основном, хотя и «двойки» попадаются. И даже наши «Т-34», только с крестами…

– Там грузовиков больше, – перехватил инициативу старшина, – таких… ну, как у нас был…

– «Опель-Блиц»?

– Во-во! Он самый! Тридцать две штуки насчитал. Выстроились, как по линеечке, и у всех на капотах флаги красные, только со свастикой…

– …Это фартуки специальные, чтобы люфтваффе своих не бомбанула, – вклинился Никитин.

– Цыц, салабон, – добродушно буркнул Ходанович.

А я призадумался, краем сознания отметив, что бойцы смолкли. Корректные, блин… Как в кино: «Тихо! Чапай думать будет!»

М-да. Немцы в курсе, что мы здесь, и с утра продолжат обстрел леса из минометов, блокируют все пути-дороги. Так что тихо отсидеться не выйдет. Но и партизанщину разводить тоже не стоит. Прорыв? А если…

– Товарищ Симоньян! Много у нас немецкой формы?

Армен закряхтел.

– Так ведь новенькая совсем! – повинился он. – Не удержался! Вдруг, думаю, пригодятся. Ну-у… Где-то… Комплектов двадцать. Ну, двадцать пять!

– Тащите, – улыбнулся я, – пригодились.

* * *