Полковник трех разведок

— Подожди, Олег Владимирович, — тоже поднялся из-за стола генерал. — По Лондону у меня будет личная просьба. По профсоюзной линии в составе делегации там побывают моя супруга и дочь. Это их мечта — сам понимаешь[29].

— Жена и дочь шефа ГРУ — в капстране?! — не сумел скрыть удивления Пеньковский.

— Под другими фамилиями, естественно. По отработанной для них легенде.

— И все же надо бы подстраховаться.

— Об этом и речь. Наш сопровождающий там, естественно, будет, но, во-первых, он не знает Лондона, а во-вторых, на нем вся группа.

— Задачу понял, — неуверенно произнес полковник, слегка подрастерявшись от свалившегося на него доверия.

— Это займет у тебя только один день. Собственно, несколько часов. Язык ты знаешь, в валюте местной разбираешься, торговые места в Лондоне тоже исходил. Поможешь приобрести несколько вещиц и доставишь их вместе с барышнями в гостиницу. И все дела. Справишься, Олег Владимирович?

— Не вижу проблем, товарищ генерал. Пусть составят список. В случае необходимости, подключу Винна или кого-то из его клерков.

— Но все должно быть конфиденциально. Полное инкогнито.

— Понято, товарищ генерал армии. Действовать будем по всем канонам конспирации.

Москва. Кабинет заместителя председателя КГБпри Совмине СССР генерал-лейтенанта Кондакова.

Август 1961 года

После истории с президентом Сукарно о Курагиной на какое-то время попросту забыли. Вариантов объяснения этого «забытья» у Тамилы оказалось немного. То ли после операции «Волчья западня» руководство взяло паузу, вяло «пережевывая» явный провал её, то ли вот-вот должна будет появиться какая-то новая «секс-подлянка».

В то, что всю вину за провал операции начальство пытается возложить на них, как в этом была убеждена Шмарова, Миледи не верила. К тому же она уже знала о реакции заместителя председателя (или «вице-шефа», как его называли подчиненные) КГБ генерал-лейтенанта Кондакова на попытку Ванина и подполковника Маругина оправдаться за «допущенное неподобие». Впрочем, уведомили её об этом лишь в самых общих чертах, а в действительности эта сцена выглядела таким образом:

— Если уж вы обгадили всех нас на самом высоком уровне, — сурово проговорил Кондаков, с трудом дослушав несколько «оправдательно-покаянных» фраз Ванина, — так не мычите, а молите Бога, чтобы этот индонезийский юбкострадатель не поднял вой на всю Азию. Он ведь обратил внимание, как в Москве упрашивали его не распространяться по этому поводу. Так что в западню, которую заготовили для него, сами же мы и попали. Не мы его, а он нас теперь может шантажировать, причем делать это, как ему вздумается.

— Операция не удалась, мы это понимаем. Однако исправить ситуацию теперь уже невозможно, — всё в том же покаянном тоне объяснил генерал-майор Ванин.

— А никакой операции и не было. Её никто и никогда не планировал, — чуть ли не после каждого слова врубался Кондаков костяшками кулака в столешницу. — Всё, забыли! Любой информационный взброс по этому поводу, откуда и от кого бы он ни исходил, должен будет немедленно объявляться враньем, недружественными действиями, грубой провокацией, да чем угодно.

— Есть забыть, товарищ генерал-лейтенант.

Вице-шеф КГБ на несколько мгновений задумался, а потом вдруг, посмотрев на папку с материалами о приеме индонезийского лидера, рассмеялся. Ванин так и не понял, что сомнительный смешок этот оказался всего лишь слабым отзвуком того лошадиного ржания, с которым генерал-лейтенант воспринял просьбу Сукарно размножить ленту фильма о его «тысяче одной ночи» в Москве, чтобы её смогли продемонстрировать во всех отечественных кинотеатрах.

В то, что вождь индонезийской революции решился бы на столь безумный шаг, вице-шефу КГБ не верилось. Однако юмор и наглость высокого гостя он оценил.

Впрочем, он почему-то с самого начала сомневался в том, что «очередной вождь всех времен и народов» поведется на столь примитивный секс-шантаж. Все-таки не следовало забывать о старой, подпольно-партизанской, революционной закалке «товарища Карно».

— Но, судя по всему, девочками вашими высокий гость остался доволен, — запустил Кондаков «пробный шар откровенности», обращаясь теперь уже к Маругину.

— Еще бы ему не быть довольным, товарищ генерал-лейтенант. Фильм тому свидетельство, — наши девочки, как всегда, оставались на высоте, — развел руками подполковник, словно бы извинялся не за проваленную операцию, а за излишний профессионализм своих «секс-агенточек».

— Особенно эта, примадонна, как её там… — пощелкал пальцами Кондаков.

— Старший лейтенант Курагина. Оперативный псевдоним «Миледи», товарищ генерал-лейтенант.

— В постели она что, в самом деле, что-то из ряда вон?..

— Если верить отзывам клиентов, так оно и есть, — вновь извинительно развел руками Маругин. — А следует сказать, что работает она лишь по самым высоким и крайне важным гостям. Словом, пока что никто из них не жаловался.

— Что ты всё на высоких гостей ссылаешься, подполковник? Сам-то что скажешь? Каковы твои личные впечатления?