Полковник трех разведок

— Хорошо, — вмешался в их перепалку подполковник Кемпбелл, — прекратим этот ненужный спор. Я услышал вашу просьбу, господин Пеньковский: вы просите организовать прием у королевы, — как можно вежливее произнес он. — В свою очередь, я донесу это до сведения генерала Коллинза и попрошу его выйти на лорда Маккенонена, который, как известно, давно, и самым тесным образом, связан с королевским окружением.

В ту же минуту ожил телефон. После первых же услышанных слов лицо подполковника просветлело. Завершив разговор, он сообщил Пеньковскому и капитанам, что звонил генерал Коллинз.

— Он только что ознакомился с выводом экспертов и просил передать агенту Алексу и всей группе, что он доволен вашей работой. А поскольку в вашем сообщении, полковник, названы имена агентов — и нелегалов, и работающих под прикрытием, — он идет с докладом к самому шефу Сикрет интеллидженс сервис.

Самодовольно потирая руки, Кемпбелл велел наполнить рюмки коньяком. Но едва офицеры, стоя, выпили за успех операции, как прозвучал еще один звонок, после которого подполковник объявил, что с минуты на минуту в квартире появится Эльжбетта. И не сама, а с фотографом.

— Только давайте без этого, без фотографов и альбомных фотографий! — мгновенно отреагировал Пеньковский.

— Не волнуйтесь, полковник, это нужно для дела. В вашей конспирации мы заинтересованы так же, как и вы. К тому же она прибудет с подарками русскому другу от британской и американской разведок.

— С подарками? Тогда другое дело. Если с подарками — это всегда волнительно, — признал Пеньковский.

Каковым же было его удивление, когда вошедшие вслед за Эльжбеттой агенты по доставке товаров выложили на стол два мундира со знаками различия полковников английской и американской армий.

— Не знаю, подойдут ли, но я очень старалась, — уведомила русского Эльжбетта-Славянка. — Примеркой брюк мы займемся чуть позже. А вот кители можно примерять уже сейчас. И даже сфотографироваться в них, для удостоверений личности. Специально для этого мы пригласили специалиста-фотографа из следственного отдела.

* * *

Кители оказались почти идеально подогнанными под фигуру Пеньковского. Причем в каждом из них агент Алекс позировал и в одиночку, и в кругу «своих западных друзей»[31].

— Но как вам удалось со столь невероятной точностью определить размеры и формы, Эльжбетта? — удивился Кемпбелл. — Мы даже не догадывались, что вы хороните в себе талант элитной портнихи.

— А как вы думали, чем я могла заниматься ночами в номере полковника Алекса? — озорно парировала Эльжбетта. — Так вот, знайте: мы с полковником занимались вовсе не тем, по поводу чего вы фантазировали! Все ночи напролет я только то и делала, что снимала с полковника мерки, — под общий хохот завершила свое признание агент Славянка, увековечивая напоследок себя вместе с Пеньковским. — Причем что касается брюк, — добавила она после съемки, — то последнюю примерку их мы с полковником отложили на следующую ночь.

— Вот что значит славянка! — покачал головой капитан Брадов, очевидно, вспомнив о своих собственных славянских корнях. — Британки на столь отчаянный юмор не способны. Для этого они слишком чопорны и… закомплексованы. И вообще… Не женщины, а сплошная грусть.

— Кстати, — тут же подтвердила реноме раскованной, юморной славянки Эльжбетта. — господин Алекс, сколько фотографий прикажете заказать для Москвы?

— Что значит «сколько»? И почему для Москвы? — не сразу врубился Пеньковский.

— Ну, скажем, по две мы пошлем руководству КГБ, ГРУ, одну — «лично дорогому Никите Сергеевичу Хрущеву» — это уже решено. Куда еще? Может, министру внутренних дел и Председателю Верховного Совета? Причем на каждой из фотографий я по-русски старательно выведу: «Олег Пеньковский. Единственный в мире, и на все времена, полковник трех разведок». Вот хохота в Кремле будет!

— Вы так считаете? — нервно передернув плечами, стушевался полковник, никогда особо с юмором не друживший. И подозрительно уставился на Славянку.

— Да что там, — не желала угомониться она, — вся Москва, весь Советский Союз обхохочется. И еще: в какой из мундиров изволите облачиться, когда решитесь дать аудиенцию королеве Елизавете? Увы, советский пока еще не сшит, портные что-то запаздывают.

И Пеньковский понял: Эльжбетта позволила себе выйти за те пределы, которые можно было списывать на юмор. Теперь уже в ее словах сквозил явный сарказм, причем с намеком на откровенное издевательство. И все присутствующие были солидарны с ней. В конечном итоге, россиянину пришлось сделать вид, будто ничего особенного не произошло, и промолчать. Но и встречаться с Эльжбеттой он больше не захотел.