Полковник трех разведок

Выслушивая этот диалог, профессор вежливо и как-то слишком уж сосредоточенно улыбался. То ли пытался понять, о чем идет речь, то ли не знал, как вести себя в присутствии сотрудников соперничающих разведок.

— Иначе я бы не представлял его «русскому специалисту в области ракетостроения», каковым этот германец уже воспринимает вас. Однако настоящая, деловая встреча состоится завтра, ближе к вечеру, когда господин Шрайбер уже окончательно будет готов к ней.

— Как скажете: завтра так завтра.

Поблагодарив профессора за оказанную честь знакомства, Британец вежливо отправил его к одной из групп участников конференции, а сам тут же вернулся к полковнику.

— Он что в самом деле представляет собой какой-то интерес для разведки? — тут же спросил Пеньковский.

— Особенно для русской, и особенно для вас. Можно сказать, исключительный интерес.

— Уже волнительно. И в какой же области ракетостроения он специалист?

— Во всех без исключения, — загадочно улыбнулся Британец. — Своего рода уникум.

— Что-то вы темните, Гревилл.

— Темню, естественно, — безропотно признал Британец. — А что поделаешь? На этом зиждется большая часть нашей благородной, но неблагодарной службы.

Но агента Алекса уже повело. Ему не хотелось лишаться общения со Шрайбером. Этот «уникум» уже виделся полковнику уникальной приманкой для руководства ГРУ.

— И все же где, в каком научном учреждении, в какой корпорации этот профессор трудится? Только теперь уже без вашего черного юмора… Вы же знаете, как для меня важно назвать своим шефам имя хотя бы одного, достойного их внимания, британца.

— Назовите моё, полковник. В чем проблема?

— Ваше и без меня уже сто раз «названо». Боюсь, что теперь оно уже не вызывает никакого интереса. Так что сдавайте своего Шрайбера.

— Он читает лекции студентам-физикам, в Кембридже. И, в самом деле, знает о современном ракетостроении, как никто другой.

— Ну, теоретики-схоласты меня мало привлекают, — попытался изобразить разочарование полковник, однако Британец сразу же раскусил его уловку. — Поэтому вопрос «на засыпку»: какую практическую информацию может извлечь из него русская военная разведка?

— Не думаете же вы, что британская МИ-6 будет поставлять через вас русской разведке какую-то секретную информацию о новейших открытиях, разработках и замыслах? — буквально под руку выводил Британец полковника из зала, где уже объявляли о продолжении конференции, и вообще из здания. — Вы что, всерьез решили, что не вы на британскую разведку, а британская разведка будет работать на вас?!

— Прекратите валять дурака, Винн, — теперь уже по-настоящему окрысился полковник. — Вам ведь все хорошо известно. Лучше, чем кому бы то ни было.

— Все-все, Алекс, переводим разговор в серьезное русло, — приподнял руки Британец, словно бы просил пощады.

Пеньковский выдержал несколько секунд, чтобы окончательно выйти из состояния агрессии, и только тогда вновь заговорил:

— Итак, вернемся к профессору, как его там?..

— …Шрайберу. Я хочу, чтобы вы изменили свое отношение не только ко мне, полковник, но и к этому германцу. В отделе МИ-6, который занимается ученым миром, «СС-Шрайбера», как мы называем его между собой и как он записан в картотеке, ценят выше, чем кого бы то ни было другого из агентов.

— Из бывших эсэсовцев, что ли?! — вскинул брови Пеньковский. К эсэсовцам у него все еще сохранялось очень стойкое предубеждение.

— Из бывших конечно же. Но из тех, кто в числе военных преступников не значился, и перед судом не представал, что значительно облегчает жизнь и Центру, и самому СС-Шрайберу. Нет-нет, по внутренним убеждениям своим он остается и нацистом, и эсэсовцем. Однако убеждений, особенно внутренних, мы касаться пока не будем. Шеф германского абвера адмирал Канарис приметил Шрайбера еще в те времена, когда он был студентом какой-то высшей технической школы. Адмирал как раз формировал отдел научно-технического шпионажа и ему нужны были вундеркинды, наподобие этого аудиторного «головастика». Известно, что наш германец очень предметно занимался ракето— и самолетостроением. Одно время он даже работал в проектном бюро отца «Фау» Вернера фон Брауна в Пеенемюнде.

— Что уже само по себе волнительно, — заинтригованно признал Алекс.

— Кроме того, он был тесно связан с небезызвестным Отто Скорцени и даже выступал в роли технического консультанта при комплектации им подразделения пилотов-смертников, сформированного в связи с созданием серии управляемых человеком «планирующих бомб». К слову, ими тоже занимались умельцы из бюро фон Брауна, как и «человеко-торпедами», действовавшими в военно-морском флоте рейха.

— Это детали, Винн, — впадал в азарт полковник, — с которыми в общих чертах я знаком. — В чем проявлялась уникальность Шрайбера?