Полководец

— Хорошее состояние, Иван Архипович. Только и того, что вооружение не чета нашему. А так все в полном порядке.

— Вот и ладушки, — вновь склоняясь над картой и черкая на листе бумаги, удовлетворенно произнес Иван. — Конечно, это не паровые фрегаты. Но где-то даже и лучше. Как думаешь, не раскусили шведы, что кто-то озорует под их личиной?

— Думаю, пока нет. Но недолго уж осталось. Еще малость, и все вскроется.

— Вот и я так считаю. А потому не будем тянуть. Грех не воспользоваться моментом, пока Карл предоставляет время.

— А можно узнать, что ты задумал, боярин?

— Гляди. У нас четыре галеры…

— Три, — перебив Карпова, поправил его атаман.

— Четыре, — настойчиво повторил Иван. — Отряд, что блокировал Эмбах, мы разметали и потопили. Но одну галеру лишь серьезно повредили, и пока разбирались с Левенхауптом и Реншильдом, шведы успели починить кораблик. Ну а когда они были вынуждены сдаться, то и галера нам досталась. Прибавь твой сегодняшний трофей, и получается ровно четыре. Что просто замечательно.

— Вообще-то не очень, учитывая то, что команда имеется только на две.

— Вот и распределишь экипажи на четыре галеры. Причем урежешь их до сотни гребцов и двух десятков матросов. Пушкарей включишь в гребную команду.

— Это к чему так-то? — не понял Демин.

— К тому, что на тех галерах я хочу переправить в Швецию полный пехотный полк. Ну, разве что без роты драгун. Этих с их лошадьми никак не пристроить. А посему в гребцах недостатка не будет.

— Полк? А что ты имел в виду, когда говорил про набег? Или и это тайна? — посыпал вопросами атаман.

— Все в свое время, Игнат Борисович. Все в свое время. Пока же спешно готовь галеры к походу. Два дня тебе достанет?

— Я не видел, в каком состоянии та галера, которую привел ты. Если все прилично, то управлюсь.

— Вот и ладушки. Значит, два дня. В ночь на послезавтра грузимся и отходим.

— Слушаюсь, боярин.

Конечно, вопросов у Демина громадье. Но что он мог ответить? Лишь продемонстрировать свою готовность действовать. Ну не клещами же из боярина тянуть. Хм. Он сам из кого хочешь вытянет. И опять плакала машина с гребными колесами. Пойдут ведь тайно, снова рядясь под шведа. Тут к гадалке не ходить. Любит Карпов головы дурить.

— Позвольте, ваше высокопреосвященство? — заглянув к начальству, обратился секретарь.

— Что-то срочное, Ежи? — в свою очередь задал вопрос кардинал.

— Депеша из Гданьска от профессора Дюваля, — доложил Вуйчик.

Гданьск входил в состав Польского королевства и вместе с тем имел множество привилегий. Благодаря им его зависимость от Польши фактически была номинальной. Город самостоятельно выбирал должностных лиц, вел собственную внешнюю политику и даже имел свой монетный двор.

К тому же в нем сосредоточено множество религиозных конфессий, которые вполне уживались друг с другом. В чем Гданьск был по-своему уникален для Короны. И, разумеется, последнее никак не могло удовлетворять провинциала. Однако городские власти и жители были категорически против основания в Гданьске коллегиума иезуитов. Слишком уж им хорошо известно о нетерпимости братьев в отношении иных течений веры. На поддержку короля там рассчитывать не стоило. А потому ордену приходилось действовать исподволь.

Туда был направлен профессор Дюваль. Медик, не афиширующий свою связь с орденом, оказался востребованным на медицинской кафедре Академической гимназии. Еще бы, коль скоро он несколько лет набирался опыта в псковском госпитале, слава которого крепчает с каждым годом. Конечно, гимназия не дотягивает до университета, и появление там профессора могло возбудить излишние подозрения. Но согласно легенде Дюваль решил обосноваться там именно из-за более широких взглядов на научную деятельность. На деле же ему надлежало возглавить ячейку общества Иисуса и приложить все силы для укрепления ее позиций.

— Ты читал? — показывая жестом, что секретарь может войти, спросил кардинал.

— Да, ваше высокопреосвященство, — ответил Вуйчик, проходя к рабочему столу.

— И что там?

— В результате сильного пожара Карлскруна выгорела дотла. Как и все суда, стоявшие на рейде. Основные силы шведского флота уничтожены.

— У Дюваля есть предположения о том, благодаря какой свече это случилось? — принимая письмо, задал следующий вопрос кардинал Зелинский.

— Все указывает на то, что там опять отметились люди Карпова с греческим огнем.

— Вот, значит, как, — откладывая перо и посыпая лист бумаги песком, задумчиво произнес кардинал.

Потом он самым внимательным образом перечитал послание. Удовлетворенно кивнул своим мыслям и вновь взглянул на секретаря:

— Король в Варшаве?

— Доподлинно я этого знать не могу, но о королевской охоте или ином выезде я ничего не слышал.

— Вели закладывать экипаж. Я направляюсь к нему.

— Слушаюсь.

Путь от резиденции кардинала до королевского замка занял куда меньше времени, чем подготовка самого экипажа. Впрочем, кардинал и не думал тратить время зря. Ему нужно было переосмыслить прежние сведения и новости, но он не мог медлить. Поэтому и был вынужден принять половинчатое решение, обдумывая все это на ходу.