Полководец

Александр сбросил лохматку, которая сейчас будет только помехой. Открыл вентиль на фонаре. Сначала сильно, чтобы разом напустить на карбид побольше воды. Потом прикрутил. Крутнул колесико, высекая искру. Есть. За стеклом заплясал огонек пламени, отражающийся от вогнутой зеркальной пластинки, а перед ним появился освещенный конус. Теперь надеть ременную петлю на голову и закрепить фонарь на лбу. Раньше в руках носить приходилось, но так куда удобнее.

Взгляд на парней. Все уже готовы к штурму, на лбах зажженные фонари. И как-то разом появился контраст между освещенными участками и непроглядным мраком за пределами света. Добрыня распахнул дверь и сразу же подался назад, пропуская вооруженных духовушками. Остальные изготовили к бою тесаки. Все должно пройти тихо, а потому придется брать шведа в ножи.

Александр скользнул в помещение, поводя по сторонам взглядом и одновременно подсвечивая пространство перед собой. А вот и дежурный солдат. Вскинулся на шум, но тут же зажмурился от ударившего в глаза луча. Оно со сна и свеча слепит, а тут куда более яркий карбид, да еще и с отражателем.

— А…

Хлоп-п! Солдат откинулся на спину, загрохотав колченогим стулом, ну и сам упал далеко не без шума. Впрочем, он уже в прошлом. Некогда рассматривать детали. Счет пошел на мгновения. Несколько шагов, и Александр уже в широком проходе между двумя рядами нар. Позади него уступом держатся Елизар и Киря. За ними идут остальные.

С противоположной стороны казармы появилась еще одна группа, освещающая себе путь фонарями. Это второй десяток, воспользовавшийся черным ходом. Все же не стоит соваться вдесятером даже против спящей сотни солдат. И уж тем более если это не какие-то там желторотики.

Вот один из солдат поднялся, поминая чью-то блудливую мать. Хлоп-п! Этот откинулся молча, но, раскинув руки, приложил по голове своего соседа по нарам. Тот проснулся с явным недовольством. Руки еще привычно перезаряжали духовушку, а справа уже раздалось знакомое «хлоп-п!». А вот этот молча умирать не пожелал. Казарма тут же наполнилась его стенаниями. Но тратить на него еще один заряд никто не собирался.

Хлоп! Хлоп! Хлоп! Стоны, вскрики, брань, недоумение, призывы к оружию. Лешаки, идущие следом, уже растеклись во всю ширь казармы, двигаясь прямо по нарам и разя клинками ошалевших и пока мало что соображающих шведов. Точно такая же картина и перед вторым десятком, который выдвинулся навстречу.

Секунда, и в казарме началась форменная резня. Шведы приходили в себя довольно быстро. И столь же стремительно опустел магазин духовушки. Перезаряжаться попросту некогда. Александр отбросил за спину карабин, искренне надеясь, что тот не повредится, все же капризное оружие.

Вообще-то в помещениях они действовали иначе. Штурмующая группа идет впереди, а поддерживающие их стрелки — позади. Но такая тактика хороша в тесных помещениях или при наличии достаточного числа парней для первой линии. Казарма же оказалась широкой, и шесть бойцов качественно перекрыть ее не могли. Радовало хотя бы то, что им все же удалось застать противников в постелях. А главное то, что нары устроены в один ярус. Будь тут два, и пришлось бы куда горше.

Выхватывая тесак, Александр сдвинулся в сторону, пропуская мимо себя руку с тускло блеснувшим клинком. Одновременно он провалился вперед, вскинув тесак. Сталь вошла в грудь шведа под углом сверху вниз. Даже если удар вышел не смертельным, рана все одно доконает бедолагу. С такими и в псковском госпитале не всегда справляются. А уж если не просто уколоть, а еще и взрезать, так и подавно.

Левая рука упала к голенищу, и в ладонь стукнулась рукоять засапожника. Вовремя. Тесак еще в груди поверженного противника, а на Александра уже надвигается следующий. Выбросить руку с ножом в его сторону, ощутив, как отточенная сталь легко проникает в живую плоть. Повести кистью в сторону, взрезая внутренности и вырывая из груди врага крик, полный отчаяния, ярости и боли. Иди к Одину!

Тесак наконец высвободился. И в этот миг следующий атаковал десятника шпагой. Вот плохо, что клинки, подобно мушкетам и пистолям, не хранятся в пирамидах. Как ни внезапна была атака в мечущемся и неровном свете, Редькин все же успел ее распознать и отбить ударом тесака. Развернулся вокруг оси, позволяя шведу приблизиться, и с ходу вогнал ему в основание шеи засапожник.

Продолжая движение, подобно мельнице, разве что прибирая руку, чтобы ненароком не наскочить на препятствие, Александр нацелился на следующего. Но замешкался, рассмотрев в неверном свете оскаленные белые зубы на чумазом лице и горящий во лбу фонарь. Лешак тоже сообразил, что готов порвать своего, и резко подался назад.