Полководцы Московского царства

Разве что в начале 1559 года, зимой, на Русь тайно пошел сын крымского хана «царевич» Магмет-Гирей с большой армией. Крымцы надеялись, что основные силы московского государя заняты на ливонском театре военных действий. Но из показаний взятых «языков» они скоро узнали: русские полки исправно стоят на «береговой» службе. Не веря в победу над оборонительной армией Ивана IV в открытом столкновении, крымцы и их союзники ногайцы пошли прочь. Воротынский выступил в спешном порядке из Калуги — преследовать врага, уходившего с «полоном». Но крымцев он догнать не сумел. Его людям удалось взять лишь нескольких «языков». Неприятель бежал, убивая и бросая лошадей и верблюдов, испытывая недостаток в продовольствии. Люди и скот умирали от голода. Татары ушли с позором, но заслуга Воротынского тут невелика. Скорее худо, что он не поспел за татарами…

Михаила Ивановича в ту пору не щадят: назначения сыплются с интервалом в несколько месяцев… Но ему всё еще доверяют. Так, однажды Михаил Иванович получил ответственное поручение: выбрать наиболее удачную позицию для выхода Государева полка далеко на юг, под Дедилов.

Но в 1562 году имя князя Воротынского исчезает из воеводских списков на три года.

Доверие кончилось.

Началась опала.

13 сентября 1562 года Иван IV вернулся в Москву из Можайска, где готовил величайшее военное предприятие всего царствования — поход русской армии на Полоцк. Через два дня после приезда, едва ознакомившись с текущими делами, царь положил опалу на братьев Воротынских — князей Михаила и Александра Ивановичей. Формулировка опалы не предвещала ничего хорошего: воевод наказывали за «их изменные дела». У рода Воротынских была отобрана их семейная вотчина — Новосиль, Одоев, Перемышль, Чернь и принадлежавшая им часть Воротынска. У них конфисковали деньги, меха, драгоценности, праздничное платье, дорогую посуду. Удар страшный. Но этим дело не ограничилось. Михаил Иванович с супругой отправились в тюрьму на Белоозеро, а его брат с женой — в далекий Галич, под арест. Вельможе, еще недавно купавшемуся в серебре, позволили взять с собой лишь дюжину слуг. Он не нищенствовал, получал от царя своего рода «жалованье» на прокорм, притом немалое, но время от времени нужда подступала к Михаилу Ивановичу вплотную. В далекую Москву из северных краев шли грамотки: Воротынскому с семьей и свитой не довезли рыбы, специй, вина, ягод… Когда-то невероятно богатый человек вынужден был челом бить о присылке одежды, обуви — его родня обносилась и ходит в рванине… Князь жил в униженном состоянии: от воли царя зависело, получит ли он всё необходимое, немного меньше, чем всё, намного меньше, чем всё, или вообще ничего не получит. Вместе с богатством исчезла и драгоценная независимость Воротынского. Тяжелую царскую руку Михаил Иванович чувствовал на плече своем. И каждый день росчерк пера в перстах этой руки мог завершить ссылку казнью. История некоторых знатных и могущественных родов русской аристократии XVI века порой так и заканчивалась…

Итак, наказали обоих Воротынских, причем вина Михаила выглядела в представлении царя более тяжелой. Чем же они провинились?