∀поллон против Олимпа

— Знаешь ли ты, славная Елена, что к тебе тут весь день напрашивался в гости знаменитый торговец Тихон?

Девушка, предупредившая о Тихоне Эпиметея сразу после своего утреннего сеанса, с интересом спросила:

— И что же он?

— О, он прямо-таки пьян от любви к тебе! — заверила Сивилла. — Хотя он пьян от любви ко всем, я бы сказала. Его выпроваживают, а он обниматься, хи-хи... Один раз в окно залез, коль его в дверь не пускают, да. Еле выпроводили!

— Бедняга, — вздохнула Ленка Афиногенова. — Ну, перебесится.

— Чудная ты, пифия, — с какой-то непомерной досадой промолвила Сивилла. — Такой мужик тебе своим достоинством в дверь стучит, а ты... Я бы на твоём месте...

— Хочешь обратно на моё место? Милости прошу к пифоньему дыму!

Сивилла резко поумерила зависть.

А Ленка сходила убедиться, что её покои усиленно охраняются, и завалилась спать. Недобухавшая предшественница последовала её примеру.

Как известно, ночь — самое подходящее время для начала чёрных дел. Будущие распри следовало спровоцировать продуманно и мудро, как опытный путешественник разжигает костёр: тщательная подготовка, потом мгновенная искра — и всё пылает.

Сначала Эрида чуть не пролетела мимо Дельф. Обычно не то что города, а самые маленькие посёлки притягивали чутьё богини раздора острым запахом противоречий и взаимных людских обид. Этими эманациями и питалась Эрида, как остальные боги питались нектаром. Богине распри действительно требовалось в несколько раз меньше нектара, чем остальным, лишь бы люди не прекращали свои извечные споры.

От Дельф несло, как от небольшого посёлка, а ведь это был огромный портовый город со всеми сопутствовавшими «удовольствиями» — преступностью, проституцией, торгашами и их вечными взаимными претензиями...

Стремительно спикировав на крышу высочайшего здания — храма Аполлона — Эрида сложила крылья и пробежала к самой кромке. От непрекращающегося дождя крыша была скользкой, и богиня раздора едва не потеряла равновесие. Поэтому она осторожно опустилась на колени, поставила руки на край конька и стала вслушиваться в ночные Дельфы. А может быть, внюхиваться, тут сложно сказать, потому что чутьё Эриды оставалось загадкой даже для неё самой.

Общая картина не понравилась богине распри. Здесь, на удивление, не было приятных её чутью острых противостояний. Почему-то все межгрупповые конфликты всего лишь тлели. Вот рыбаки... Вот торгаши... Рыбаки вечно недовольны ценой, по которой у них забирают улов. Да, цена несправедлива и тут... Но никто не хочет никого погромить! Скука, скука!

«Что-то не так с этим городом, — печально думала Эрида. — Смертных будто подменили... Уж не мор ли это?»

Хищно подавшись вперёд и скалясь от усердия, она всё пристальней и пристальней вслушивалась в дельфийские настроения, пока полностью не сосредоточилась на недовольствах людей.

Вот почему она не услышала, как на крыше появился смертный. Он забрался на вершину храма по задней стене, где была возможность цепляться за нетщательно обработанные камни. У смертного была верёвка. Смертный собирался спуститься с крыши в одно из окон. Сначала он обрадовался, приняв в темноте Эриду за каменную, и стал разматывать верёвку, чтобы обвязать её вокруг богини раздора. Но потом смертный пригляделся и увидел перед собой голую женскую задницу.

Застонав от радости, смертный схватился сильными руками за то, что узрел, и Эрида наконец-то почувствовала неладное.

Неладное было немаленьким.

Она обернулась и увидела молодого мужчину в полном расцвете сил. А мужчина увидел ужасный, почти птичий лик богини раздора.

Обычно люди, узревшие Эриду, сильно пугались. Но не таков был Тихон, потомок Приапа. Восторженно шепча имя какой-то Елены, он ничуть не снизил накала страсти.

И тогда стало страшновато самой богине. Она развернула крылья и сорвалась вниз, к городу.

— Ух ты! — прокомментировал смертный, крепче обхватывая талию Эриды.

Им ещё долго было не до легендарных Дельф и безмятежно спящей Елены, и нельзя отрицать: в конечном итоге богиня раздора осталась довольна этой непредвиденной заминкой... А Гера... Гера подождёт!

— Я больше не могу ждать! — рявкнула Гера, поднимаясь с трона. — Почему мои приказы не выполняются? Где Феб? Где Гермес? И где, Тартар его забери, мой супруг?!..

Тяжёлым молчанием встретили боги эти непростые вопросы. Гере такой приём уже успел поднадоесть. Вот он, цвет Олимпа: толстозадая дурища Деметра, тупой убийца Арес, вечно озабоченная Афродита, Артемида с нравом гончей, вечный пьяница Дионис... Хорошо хоть, Посейдон (от него столько сырости!) и Аид (запредельно угрюмый сумасброд) с жёнушками предпочитают жить в своих вотчинах.

— Постыдные вырожденцы, — досадливо прошептала Гера. — Не осознают, что сами же обрекают себя, нас всех, на погибель... Одна Афина всё понимает, но где она? И её нет рядом. Дочь, которой у меня не будет. Очередное побочное чадо моего похотливого муженька... Вот кто ныне нужнее всего тебе, Гера. Дожила, старушка.

Царица богов горько усмехнулась. Затем пришло успокоение.

— Кто-нибудь знает, где Паллада?

Подала голос Геба: