Полная история Белого движения

Врангель воспользовался этой ситуацией и столкнул две стороны лбами. Он мало уважал Иваниса, но продолжал иметь с ним дело. Иванис стал его пленником. Без сомнения, этот радикальный политик ненавидел все, что отстаивал Врангель, но не смел противиться главнокомандующему, поскольку его власть зависела от того факта, что Врангель считал его атаманом. Неотъемлемые сложности положения Иваниса проявились в начале августа, когда Врангель решил сделать свое согласие с казаками более явным. Он отдал атаманам приказ прибыть в его штаб и дал им только один день на рассмотрение нового соглашения. В этом соглашении атаманы заново признавали Врангеля правителем антибольшевистской России. Он должен был быть неоспоримым командующим армий, контролировать сеть железных дорог и другие средства коммуникации и иметь монополию на выпуск денег и осуществление внешней политики. Врангель, в свою очередь, обещал войскам автономию во внутренних делах и совещания с представителями казаков, а некоторых из них он обещал включить в состав своего кабинета. Это было соглашение, к которому Деникин стремился не один год, но так и не получил.

Атамана астраханских казаков Ляхова, Вдовенко и Богаевского раздражал способ представления Врангелем этого проекта, но, в принципе, они не имели серьезных возражений. Иванис, однако, оказался перед серьезной дилеммой. Ему не нравилось соглашение, и, что еще хуже, он знал: подписав его, он неизбежно оттолкнет от себя радикалов, нашедших убежище в Тбилиси. С другой стороны, он понимал: если он не подпишет, Врангель найдет кого-нибудь другого. Иванис пытался лавировать, предлагая контрпроект, который признавал Врангеля главой объединенных армий, но отвергал его притязания на то, чтобы быть правителем. Однако другие атаманы не поддержали его, и 4 августа он решил подписать исходное соглашение. Как и ожидалось, его друзья-политики в Тбилиси резко осудили его.

Врангель хотел открытого соглашения с казаками, потому что планировал вторжение на Кубань. Он решил заключить договор до освобождения хоть какой-то территории и избежать непонимания. Он понимал, что казаки были более уступчивыми союзниками, пока находились на чужой территории.

Врангель, который не раз побуждал Деникина покинуть территории казаков, всего через несколько месяцев был готов вернуться на Кубань. Он понимал, что в гражданской войне не может быть передышки. Он хотел добиться импульса успеха, потому что боялся внутреннего раскола в период бездействия. Но в каком направлении могли наступать его войска? Единственной альтернативой территориям казаков была Украина, но этот вариант был сопряжен с многочисленными рисками. Территорию на левом берегу Днепра наводняли партизанские отряды, которые враждебно относились к белым. Врангель, в отличие от своего предшественника, был готов пойти на масштабные уступки. Он отправил агента к Махно в надежде установить дружественное сотрудничество. Однако глава анархистов не стал иметь дело с «контрреволюционерами» и убил посланников. Петлюра, теперь марионетка Польши, больше не мог проводить независимую политику и не был заинтересован в сотрудничестве с Врангелем. В этих условиях белым не стоило ожидать дружеского приема на Украине. Кубань казалась куда более многообещающей ареной боевых действий. Врангель надеялся, что казаки будут лучше сражаться, освобождая родную землю, а победа принесла бы огромные преимущества. Богатый с точки зрения сельского хозяйства район с антибольшевистски настроенным населением стал бы источником рекрутов и продовольствия на экспорт. Он мог бы стать перевалочным пунктом в освобождении других войск. Врангель был готов даже к оставлению Северной Таврии для сокращения линии обороны и развития успехов на востоке.

Новости с Кубани обнадеживали. Большевики так и не завоевали регион полностью и не нормализовали ситуацию в нем. В некоторых районах население с готовностью принимало Красную армию в надежде, что та принесет мир. Однако вскоре за этим появились реквизиционные отряды, которые забирали все, до чего могли добраться, и казаки снова отвернулись от большевиков.

Партизаны пользовались изменением отношения. Генерал Фостиков, который с небольшим отрядом бежал из предгорий Кавказа в момент распада армии, в апреле 1920 года уже сформировал партизанское соединение, которое назвал «Армия возрождения России». Движение быстро росло, и к началу лета у Фостикова было от 15 до 30 тысяч бойцов, почти все из них казаки. Эта небольшая армия действовала из Майкопского, Лабинского и Баталпашинского отделов; соответственно, в контактах с внешним миром Фостиков зависел от соседствующей Грузии. Он получал очень мало финансовой помощи и не имел ясных представлений о событиях в Крыму. Тем не менее, он точно знал о планах Врангеля по вторжению и решил отложить свое собственное, чтобы координировать свою стратегию со стратегией сил вторжения.