Полночь в Эвервуде

– Через несколько дней я устрою банкет и попрошу вас танцевать для моих уважаемых гостей. А теперь, моя маленькая балерина, вы не станцуете для меня, чтобы показать, как вы выступите, когда останетесь одна на сцене? – Он обвел рукой пустой тронный зал.

– Конечно. – Как это ново – танцевать для того, кто способен тебя оценить по достоинству.

Король Гелум щелкнул пальцами, и несколько музыкантов начали играть.

Музыка была медленной и тягучей, как мед. Танец Мариетты состоял из мягких плие и шелковых глиссад, из шагов, скользящих через весь зал, и роскошных пуанше; одной рукой она касалась пола, низко наклонялась, высоко поднимая ногу сзади. Танцуя, она уголком глаза уловила слабый блеск – это переливались тонкие линии шипов. Ее платье было заколдовано. Мариетта улыбнулась, выполняя медленное вращение в арабеске на полупальцах. Сердце ее пропускало удары, когда она выполняла один пируэт за другим, улыбка становилась шире, воздух казался слаще, мысли обретали легкость суфле.

Музыка постепенно умолкла.

– Совершенно восхитительно, – заявил король Гелум.

Глава 20

Следующие дни были похожи на сон. Мариетта вставала поздно, ела роскошный завтрак и принимала ванну. И каждый вечер она танцевала для короля в самых прекрасных платьях из шелка и тончайшего газа, и ее душа взлетала с каждым прыжком над полом тронного зала так высоко, что ей казалось, будто она может дотронуться до звезд. С каждым хвалебным словом короля она сияла все ярче, танцевала все усерднее. Но сегодня вечером она начала уставать, ноги подкашивались, она чувствовала стеснение в груди. Она плавно остановилась, выполнив шассе, и присела в реверансе, завершая выступление.

Капитан Легат стоял у стены и наблюдал эту сцену. Когда она устремилась к вырезанной из снега скамье у него за спиной, она заметила, как он быстро взглянул на короля, и на его лице промелькнуло озабоченное выражение.

– Я не давал вам разрешения закончить танец, – рявкнул король Гелум.

Мариетта вздрогнула и посмотрела на него.

– Боюсь, я начала уставать, я должна отдохнуть минутку, чтобы перевести дух.

Король забарабанил своими длинными пальцами по трону. Его одинаковые ледяные кольца звенели о подлокотники. По одному звону на каждую пролетающую минуту. Мариетта не опускала глаз под его пристальным взглядом, отказываясь сдаться.

– Вы должны продолжить танец, – раздался у самого уха Мариетты шепот капитана Легата, тихий и мягкий, как сливочная тянучка.

– Не могу. Мне нужно сделать перерыв, – ответила она, ей вдруг не понравилось выражение глаз короля Гелума.

– Я путешествовал по своему миру и по другим мирам, но еще не встречал другой женщины, равной вам по таланту, – промурлыкал ей король Гелум.

– Я талантлива не больше многих других женщин. Все мы обладаем большими способностями, просто вы о них не знаете, – возразила Мариетта, ей это все больше не нравилось.

– Ваша склонность все время мне возражать не сулит вам ничего хорошего. Хотя, должен признаться, мне это доставит большое удовольствие. – Пальцы короля перестали барабанить по трону, и Мариетта замерла. От нее не ускользнуло обещание насилия в его словах, так же говорил Дроссельмейер. Король Гелум улыбнулся. – Вы будете танцевать для меня сейчас, это приказ вашего короля.

Не успела Мариетта запротестовать, как ее ноги внезапно дернулись и пошли сами собой. Она шла, словно была марионеткой, подчиняясь невидимой руке, дергающей за веревочки, потом встала на пуанты. Мариетта ахнула. Какая бы странная магия ни воздействовала на нее, она обвила ее, как ленты балетных туфель обвивают ноги, заставляя совершать странные, судорожные движения, похожие на танец. И тут в ее памяти всплыло воспоминание о том, как Дроссельмейер смотрел на нее во время выступления на отборочном конкурсе и как ее ноги перестали ее слушаться. Колдовство заставляло ее выполнять несвязные и преувеличенные движения до тех пор, пока она не вскрикнула от боли. А музыка все равно продолжала играть, безликие стражники смотрели, и она была вынуждена танцевать все быстрее и быстрее.

Она призвала на помощь ярость, что охватила ее, как лесной пожар, перед тем, как часы на сцене Дроссельмейера пробили полночь. Она закрыла глаза, сопротивляясь колдовству. Но это было бесполезно. Она открыла глаза, а ее тело танцевало все быстрее, оно ей не повиновалось.

Ее ярость стала еще сильнее. Она свернулась внутри ее в спираль, стиснула ее кости, стала одним целым с ней.

– Пожалуйста, прекратите это колдовство! – взмолилась она.

Король насмешливо улыбнулся:

– Вы не остановитесь, пока я вам не прикажу.