Полночные тайны

За следующие несколько дней я привыкаю к рутине: мы оказываемся в новом месте, мы извлекаем шипастые веревки из множества сновидцев, которых теперь ловят по всей стране, или, если их нет, создаем тварь из моего собственного Иммрала. И каждый раз при этом мне кажется, что мне отрывают руку или ногу, меня мучает мигрень – а иной раз и всякое похуже, – когда я переделываю Столы. И очень скоро это начинает сказываться. У меня постоянно болит голова, как в Итхре, так и в Аннуне. Однажды я вдруг теряю зрение прямо в классе химии и чуть не поджигаю свою школьную форму бунзеновской горелкой[10].

Но самое трудное – эмоциональная цена. И как обычно, раньше меня это озвучивает мой брат:

– Я заметил, что ты с каждым днем становишься все грустнее.

Каждую ночь я прохожу через ту же схватку, и каждую ночь я все лучше понимаю, насколько слаб мой Иммрал в сравнении с тем, против чего мы выступаем. Артур и Мидраут равны между собой. Меня и сравнивать с ними не приходится. Я та задиристая собака, которую рвут на куски еще до того, как начинается настоящий собачий бой. И каждый раз, когда мне удается изменить Круглый стол, таны, наблюдающие за этим, радуются и поздравляют друг друга, и я вижу по их глазам, что им это кажется победой. Бедные обманутые дурачки…

Единственное, что поддерживает меня, так это то, что разлука с привычной компанией друзей оказывается не столь ужасной, как я предполагала. Брендон теперь присоединился к нашей команде и не теряет оптимизма. Когда мне пора «делать, что могу», как он это обозначает, он серьезен, и всегда рядом, на случай если тварь Артура создает какие-то проблемы. Как только мы покидаем Кембридж, Брендон постоянно держится поблизости и всегда приносит мне стул, а если кто-то во время процесса задает вопросы, он заставляет их молчать.

– Ты теперь мой телохранитель, – шучу я как-то ночью.

– Я буду всем, что тебе понадобится, – шутит он в ответ.

Джин может быть неприязненно тихой, но иногда я замечаю, как она наблюдает за мной и Олли, когда мы выходим из очередного испытания. Я иной раз гадаю, не оттаяла ли она по отношению ко мне – но потом она делает очередное сварливое замечание, и я осознаю собственную наивность.

В общем, мы трудимся по всей стране. Мы отправляемся на запад, двигаясь зигзагом от Брайтона, где улицы заполнены циркачами, через Бристоль, где у берега стоят торговые корабли, высылая волны кошмаров в виде рабов и крыс. Потом мы добираемся до центра страны, от Оксфорда, где таны невероятно злятся из-за того, что именно в Кембридже сумели помочь нам разработать идею, до Йорка и Ньюкасла, завернув в Ливерпуль, где река горит красным и где не пройти между футболистами. К тому времени, когда мы перебираемся в Шотландию, я уже дохожу до предела своих возможностей. В Итхре у меня темные круги под глазами, кожа приобрела сероватый оттенок. В сочетании с моими красными глазами я становлюсь еще больше похожей на зомби, чем прежде. И я лишь рада, что в Аннуне выгляжу относительно здоровой, хотя ничего такого и не чувствую.

Справившись со Столами в сообществе танов в Эдинбурге, мы отправляемся в Горную Шотландию, к озерам, где резвятся злые духи келпи. И там Брендон устраивает мне засаду.

– Мы сбега́ем, – заявляет он, утаскивая меня с платформы портала, как только я оказываюсь в Аннуне.

– Что? Нет! – возмущаюсь я, изумляясь тому, что никто из танов, похоже, ничуть не озадачен моим неминуемым похищением.

– Все в порядке, – отвечает Брендон. – Все в курсе.

– Ну да, мне от этого гораздо лучше! – огрызаюсь я. – Тем более что я последняя, кто об этом узнаёт.

– Ты всегда вот в таком настроении?

– Ты разве не провел со мной последнюю неделю?

– Верно подмечено.

Брендон уводит меня из замка, с его гигантской башни, что стоит на краю утеса и смотрит на бесконечность дикой, безлюдной местности. Когда я в первый раз поднялась сюда, чтобы познакомиться со стражами, я буквально задохнулась – и от силы ветра, и от первобытной красоты.

Брендон ведет меня к ангару, где рыцари держат свои средства передвижения. В этой части Аннуна рыцарям приходится покрывать огромные расстояния столь разнообразного рельефа, что от лошадей здесь нет такой пользы, как в городах. Вместо них здесь самые разные летательные аппараты, от вертолетов до дельтапланов. Рядом с ангаром нас ждет воздушный шар, на нем эмблема танов.

– Запрыгивай, – говорит Брендон, помогая мне забраться в корзину.

– Я раньше никогда не летала на воздушных шарах, – удивляюсь я.

– Черт, да и я тоже. Надеюсь, ты будешь пилотом. – И, заметив выражение моего лица, он добавляет: – Шучу!