Полночный прилив

Он обогнул грязный могильник, перешагнул через поваленное дерево и остановился в десяти шагах от погребальной насыпи, некогда массивной, а теперь – раскопанной и курящейся. Выбрасывая наружу потоки жидкой грязи, из нее вылезли пять гигантских фигур. Почерневшая от торфа плоть, испятнанная следами древесных корней кожа, клоки рыжих, как медь, волос. Каждый великан откопал и вытащил двуручный меч из черного полированного дерева.

Пятеро завели унылый напев.

Стальные Прутья крякнул. Тартено-тоблакаи. Худовы фенны. С ними не соскучишься.

Один из пяти воинов повернулся на звук и уставился на Поклявшегося черными мутными глазами. Пение оборвалось.

– Тот самый ребенок, братья мои, – проговорил он.

– Который разговаривал с нами сквозь землю?

– Не знаю. А что, есть другие?

– Этот не станет помогать. Мы ему угрожали жестокой смертью.

– Тогда давайте…

Тоблакай не успел закончить – Стальные Прутья ринулся вперед.

Взревев, тоблакай махнул деревянным мечом. Поклявшийся чуть опустил острие, сделал им круговое движение и направил его поверх мощной кисти противника. Лезвие вспороло толстую кожу, полоснув по твердым, как дерево, мышцам.

Громадная тень упала на Поклявшегося справа. Он, однако, ушел еще дальше вперед, поднырнув под задранной рукой первого тоблакая, и моментально развернулся. Второй нападающий врезался в товарища. Стальные Прутья высвободил меч и ткнул им снизу вверх, целясь в мягкую кожу под нижней челюстью. Гигант успел дернуть головой, и острие меча проткнуло ему правый глаз, из которого хлынула струя жидкости – похоже, болотной воды.

Великан издал вопль.

Стальные Прутья перебежал через разрытый могильник. Остальные тоблакаи неуклюже повернулись к нему лицом; от противника их отделяли кучи валунов, скользкая грязь и выдранные корни.

Зато Стальные Прутья стоял на ровной земле.

Раненый тоблакай, зажимая глаз рукой, по которой сочилась черная кровь, отступил назад.

Остальные четверо зловеще рассредоточились.

Атаковать в обход могильника им было далеко, а через него, не имея твердой опоры под ногами, неудобно.

– Ты обидел нашего брата, – укоризненно сказал один из них.

– Я еще не закончил, – пообещал Стальные Прутья.

– Обижать богов нехорошо.

Богов?

– Мы – серегалы, – объявил главный тоблакай. – До того, как ты оскорбил нас, ты мог бы попросить о пощаде. Стать на колени и поклониться. Возможно, мы бы тебя не тронули. Теперь – поздно.

– Пожалуй, так, – согласился Поклявшийся.

– И это все, что ты можешь сказать?

Тот пожал плечами.

– Больше ничего не приходит в голову.

– Ты, однако, хмуришься. Из-за чего?

– Одного бога я сегодня уже прикончил. Если бы я знал, что объявлен день истребления богов, прибежал бы пораньше.

Пятеро исполинов замолчали, потом первый сказал:

– Какого бога ты сегодня убил, чужак?

– Бога-стаю.

Крайний справа прошипел:

– Это те, что удрали от нас. Шустрые такие.

– Были, – поправил Стальные Прутья. – Я оказался шустрее.

– Д’иверы…

– Да. Всех шестерых уложил. А вас только пять.

– Надо с ним поосторожнее, – сказал первый тоблакай братьям.

– Мы на свободе, – прорычал одноглазый. – Надо убить врага, если не хотим ее потерять.

– Точно. Какой еще нужен повод?

Тоблакаи двинулись вперед.

Стальные Прутья незаметно вздохнул. По крайней мере, удалось заставить их понервничать. Это позволит продержаться чуть дольше. Он напомнил самому себе, что бывал в переделках похуже.

Ой ли? Кого я пытаюсь обмануть?

Поклявшийся встал понадежнее, балансируя на носках, готовясь к последнему решающему танцу.

И тут подоспела помощь.

Помощь… Толстый лысый коротышка. Худ с ним, главное – продержаться как можно дольше – кто их знает, может быть, выдохнутся и подохнут.

– Гляди-ка, – плаксиво сказал один из тоблакаев. – Он еще и улыбается.

Незримые бури бушевали на улицах города. Голова Бугга раскалывалась от хаоса безвластия и столкновения жестоких воль. Он все еще чувствовал бессильную ярость древнего бога, пойманного в ледяную ловушку под Отстойным озером. Седа сделал свою работу на славу, лед постепенно становился все толще, непроницаемым панцирем смыкаясь вокруг существа в каверне. Демон будет полностью закован в лед еще до заката; невыносимый холод проникнет сквозь поры, лишит его всякого чувства и, наконец, самой жизни.

Доброе отношение к яггутам приносит пользу. Т’лан имасс никогда этого не понимали.

Бугг прибыл в конец аллеи, откуда была видна старая башня Азатов. Он надеялся, что Стальные Прутья не поспешил и не полез во двор. Кубышка в любом случае его предупредила бы. Если повезло, закопанный в землю приятель девочки уже выбрался наружу. Поклявшегося всего лишь позвали на подмогу, да и то на крайний случай. В конце концов, он тут ни при чем.

Бугг замедлил шаг, вдруг почуяв недоброе, раскинул щупальца чувств и обнаружил движение там, где ему не полагалось быть, – пробуждение воли, вспышку жгучего желания, скрещение линий судьбы.

Бугг повернулся и побежал в другую сторону.