Полное собрание рассказов

…у госпожи Гайзе… – В газетной публикации: Гейзе (еще ближе к имени Шарлотты Гейз, квартирной хозяйки Гумберта в «Лолите»).

С. 139. …от вечерней прозрачности… – В газетной публикации: «от прямой прозрачности».

ГРОЗА (22–25 июля 1924; Сегодня. 1924. 28 сент.). Рассказ вошел в сб. «Возвращение Чорба».

С. 144. плесницы – устар. сандалии.

С. 145. Елисей – ветхозаветный пророк, сын Сафата. По призыву Ильи-пророка сначала стал его помощником и учеником, а затем, после его чудесного вознесения живым на небо, – самостоятельным пророком.

НАТАША (25–26 августа 1924). Впервые опубликован в итальянском переводе Д. Набокова в 2007 г. Оригинальный текст впервые: Набоков В. Наташа / Предисл. А. Бабикова, публ. А. Бабикова при участии Г. Барабтарло // Новая газета. 2008. 20 июня. № 22/23. С. 21–23.

Публикуется по автографу (черновик на 15 страницах с подписью и датой), обнаруженном в архиве Набокова в Библиотеке Конгресса США (LCA / Box 8, reel 7). Нечетко написанная дата рассказа (1921 или 1924 г.) и слишком прямолинейная трактовка в нем темы потусторонности послужили поводом для оживленной дискуссии среди исследователей (Д. Набоков, Б. Бойд, Д. Циммер, Г. Барабтарло), в результате которой он был опубликован в английском переводе Д. Набокова в «Нью-Йоркере» с указанием «около 1924 г.» (в ВНРГ указан 1924 г.). Замеченные мною позднее гомологичные места в «Наташе» и в «Пасхальном дожде» (весна 1924 г.) подтверждают, что первый рассказ был написан, вероятнее всего, в 1924 г. В «Наташе»: «Отец ее нагнул голову в другую сторону и очень тихо, очень взволнованно сказал: “Душенька, сегодня в газете есть что‐то изумительное”». В «Пасхальном дожде»: «…и входил кто‐то, похожий не то на Платонова, не то на отца Элен, – и, входя, развертывал газету, клал ее на стол <…> И Жозефина знала, что там, в этой газете, какая‐то дивная весть…»

Название рассказа (схожим образом Набоков вскоре озаглавит свой первый роман «Машенька») напоминает характерную для И. Бунина особенность озаглавливать короткие лирические рассказы по имени героини (ср.: «Клаша», «Таня», «Руся» и др.). Странные переживания Наташи, которые можно назвать опытами метафизического ясновидения, напоминают описанный Набоковым в «Даре» и «Других берегах» случай из его детства, когда, находясь дома после болезни, он мысленно сопутствовал матери, поехавшей покупать ему в подарок аршинный фаберовский карандаш. Рассказ, кроме того, предвосхищает изложенный в «Даре» эпизод потусторонней встречи Федора Годунова-Чердынцева с отцом, пропавшим в экспедиции в Китае. Вымышленные путешествия барона Вольфа по Африке напоминают о том, что молодой Набоков, будучи кембриджским студентом, и сам едва не отправился в научную экспедицию в Африку, и находят развитие в «Даре», в котором Федор со сверхчувственной ясностью воображает свои странствия по Китаю и Тибету. Причем, как и в «Даре», в этом раннем рассказе материалом для экзотических выдумок Вольфа служит документальный источник. Нигде, кроме нескольких городов России, не бывавший, Вольф отчасти пересказывает увлекательные путешествия знаменитого Генри Стэнли, его приключения в Конго во время экспедиции по розыскам пропавшего доктора Ливингстона. В книге «Как я нашел Ливингстона» (1872) Стэнли описывает упомянутое в рассказе озеро Танганьика, и встречи с африканским царьком, и исполинские деревья. В 1923 г. в Берлине вышел русский перевод книги Стэнли «Мой первый путь к Конго», материал которой Набоков мог использовать для «Наташи».

Одна из тематических линий этого раннего рассказа пунктиром проходит через многие сочинения Набокова, русские и английские. Героиню, приехавшую с Вольфом в берлинский пригород, на озеро, и оглядывающую дальний берег, охватывает острое чувство, будто они оказались в России: «За озером были те же темные сосновые леса – но кое‐где просвечивал белый ствол, желтый дымок: березка. По темно-бирюзовой воде плыли отблески облаков – и Наташе вдруг показалось, что они в России, что нельзя быть вне России, когда такое горячее счастие сжимает горло <…>».

В написанном год спустя рассказе «Драка», сосредоточенном как будто на живописной сцене в берлинской пивной, молодой русский эмигрант приезжает за город купаться в озере и тоже обращает внимание на плывущие по небу облака и противоположный берег. Исключенная из опубликованного текста рассказа, но имеющаяся в его частично сохранившейся рукописи, эта тема из «Наташи» находит в нем развитие: «Я плыл, крепко зажмурившись, мечтая, что вот открою глаза и увижу не берлинское озеро, а черные текучие отражения русских ольх, синюю стрекозу на осоке, световую зыбь на сваях старой купальни» (BCA / Manuscript box 2).