Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 1

От стихов «старых» их отделяет длительный период поэтического молчания. Вновь стихи «пришли» в Армении (см. примеч. «Ах, ничего я не вижу, и бедное ухо оглохло...»), а не в Тифлисе, как считалось раньше. Темами и образным строем стихов 1930–1934 гг. поэт, как было предрешено в «Четвертой прозе», резко порывал с официальной литературой. Это обусловило и судьбу стихов, и поворот в судьбе поэта. В периодической печати все же удалось осуществить ряд публ.; последняя подборка появилась в «Лит. газете» (1932. 23 нояб.). Обстоятельства, сопутствовавшие печатанию, представляют собой самостоятельные сюжеты, которые, к сожалению, здесь нет возможности затронуть. Известны и неосуществившиеся публ.: подборка /Семь стихотворений/ («Мы с тобой на кухне посидим...», «Не говори никому...», «Куда как страшно нам с тобой...», «Я вернулся в мой город, знакомый до слез...», «Я скажу тебе с последней...», «После полуночи сердце ворует...», «На полицейской бумаге верже...») в «Новом мире», сохранившаяся в АЗ; подборка /Пять стихотворений/ («Мы с тобой на кухне посидим...», «Не говори никому...», «Куда как страшно нам с тобой...», «Я вернулся в мой город, знакомый до слез...», «На полицейской бумаге верже...»; предполагалось дополнить ее ст-нием «Я скажу тебе с последней...», см. примеч.) с визой М. Козакова (17 февр. 1931 г.) о помещении в № 4 журн. «Ленинград» (ИРЛИ. Ф. 364). Подготовленность анонсированной в 1933 г. журн. «Лит. современник» публ. подтверждают, как установил А. Морозов, сохранившиеся в фонде журн. ст-ния «Канцона», «Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето...», «Еще далёко мне до патриарха...» (ИРЛИ). Поэтом создавались и своды написанных стихов. Один из них, хранящийся в ИМЛИ (Ф. 225. Оп. 1. Ед. хр. 8), с относительной полнотой представляет стихи 1930–1932 гг.; его можно предположительно отнести к одному из неосуществившихся проектов издания книг, договоры на которые, с помощью Н. И. Бухарина, были заключены с ГИХЛом в 1932–1933 гг. (РГАЛИ). Должны были существовать такие своды и у друзей поэта. Пока они не выявлены; некоторые были утрачены во время войны, однако обследование архивов нельзя считать законченным. В личном архиве поэта стихи этого периода сохранились хотя и с большой полнотой, но и с неизбежными лакунами. После ареста 1934 г. архив был спрятан, а в 1936 г. привезен в Воронеж. Этому предшествовала начатая С. Рудаковым[167] работа над рукописным наследием М. Вначале стихи записывались по памяти; новый этап начался 15 янв. 1936 г., когда Н. М. привезла из Москвы архив поэта. На его основе был составлен свод стихов 1930–1935 гг. — «Ватиканский список» (ВС), который записан Н. Мандельштам под наблюдением поэта и содержит его пометы. Этот источник взят нами в основу соответствующих разделов («книг») наст. изд. ВС составлялся с намерением и восстановить тексты, и закрепить те из них, которые ранее были отброшены (по иным окончательное решение в свое время не было принято). Сомнения поэта в отношении некоторых стихов (строф) отражены в рукописи помещением последних в прямые скобки[168]. По крайней мере одно ст-ние («Помоги, Господь, эту ночь прожить...») было пропущено из-за того, что его не оказалось в архиве. «Квартира тиха, как бумага...» и «Мы живем, под собою не чуя страны...», естественно, не записывались, для первого из них в рукописи был оставлен пробел; имеются и другие признаки самоцензуры. Существенно, что в распоряжении поэта в то время были не все источники, которые находятся в архиве сейчас; с другой стороны, в то время в нем должны были находиться источники, впоследствии утраченные[169]. В ряде случаев, не располагая текстами окончательных редакций и не припомнив их, поэт фиксировал те, которые имелись в архиве (речь идет, главным образом, об отдельных словах и строках). Когда такие обстоятельства удается выяснить при сравнительном анализе, основной текст устанавливается нами по более ранним (до 1934 г.) источникам[170]. Творческие изменения в стихах 1930–1934 гг. зафиксированы в ВС лишь в отдельных случаях: так, на основе прежних редакций выделены ст-ния «Вы помните, как бегуны...», «Увы, растаяла свеча...», «Друг Ариоста, друг Петрарки, Тасса друг...», «Как из одной высокогорной щели...». Особый текстологический случай описан в примеч. к циклу «Утро 10 января 1934 года». По редакциям стихов 1935 г. устанавливается дата окончания ВС — не позднее 30 мая 1936 г., однако работа над композицией продолжалась и впоследствии: некоторые стихи вырезаны, разрезаны страницы, что, как можно судить по нумерации стихотворений, делалось для восстановления хронологической последовательности[171], и также позднее, предположительно в мае 1937 г., листы ВС были пронумерованы.