Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 1

* «И по-звериному воет людьё...». СС 1. Т. 1. Печ. по ВС, датируется по НК (в ВС датировано нояб. 1930 г.). Черновики (АМ), где зафиксированы фрагменты строф ранней редакции, предположительно общей с предшествующим ст-нием. Машинопись (АМ) с пометой /Ноябрь 1930. Тифлис/. Черномора... питье. О каком волшебном напитке идет речь, не установлено, — в «Руслане и Людмиле» и «Сказке о царе Салтане» Пушкина сходных эпизодов нет. И. Семенко предполагала связь с шапкой-невидимкой Черномора (Свод, с. 91). Там, где везли на арбе Грибоеда («Другие редакции»). Отзвук «Путешествия в Арзрум» Пушкина: «Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу... — Что вы везете? — Грибоеда. Это было тело убитого Грибоедова...» (гл. 2).

* «Я вернулся в мой город, знакомый до слез...». Лит. газ. 1932. 23 нояб., под загл. /Ленинград/. Печ. без загл. соответственно ВС и остальным источникам текста. Цензурная редакция ст. 13 /И всю ночь напролет ждут гостей дорогих,/; с этой редакцией в подборке ИРЛИ (см. преамбулу к «Новым стихам»). Другая цензурная редакция: /И всю ночь напролет — в перебоях глухих/ в подборке АЗ (см. преамбулу). Черновик (АЗ). «Криминальный» финал (последнее двустишие) опущен в автографе фонда И. У. Будовница (РГБ). Написано в Ленинграде, когда поэт жил (отдельно от жены) в квартире Е. Э. Мандельштама (Васильевский остров, 8-я линия, д. 31, кв. 5). Комнаты были заняты, и ночевать поэта уложили в каморку над черной лестницей (отсюда возникли реалии). Неожиданностью явилась публ. ст-ния. «Оно сильно распространилось в списках, и его, видимо, решили легализовать напечатаньем» (52, с. 196). Вполне вероятно, что публ. бесцензурного варианта имела со стороны редакции провокационный характер. До детских припухлых желез. Речь идет о шейных лимфатических узлах. Ср. в мемуарах современника о Шостаковиче: «Лицо у него было крепко перебинтовано, его мучили железки, те самые ленинградские припухлые железки, о которых вспомнит потом Мандельштам» (Жукова Л. Из книги воспоминаний // Russica — 1981. Нью-Йорк, 1982. С. 302).

«Мы с тобой на кухне посидим...». ВП. Альм. 2. Печ. по ВС. В подборках АЗ и ИРЛИ (см. преамбулу к «Новым стихам»). Список Н. М. (АЗ), с мелким разночтением. Писалось в одно время с предшествующим ст-нием, когда жена поэта жила у своей сестры в каморке за кухней; готовился отъезд в Москву после неудачной попытки получить комнату в Ленинграде. Завязать корзину. Имеется в виду дорожная корзина для клади.

«Помоги, Господь, эту ночь прожить...». СС 1. Т. 1. Печ. по беловому автографу (АЗ). В ВС и НК отсутствует. «Стихотворение... О. М. никогда мне не читал — я его не знала... Гибельных стихов он всё же мне часто не показывал» (52, с. 197).

* «С миром державным я был лишь ребячески связан...». Звезда. 1931. № 4, без разделения на строфы. Печ. и датируется по ВС, где в текст первой публ. внесена поправка («наглее» вм. «наглеет»). Список М. Зенкевича (РГАЛИ). Местонахождение авторизованного списка первонач. редакции (БП, с. 288) не установлено. Ст. 1 перекликается с гл. «Ребяческий империализм» в «Шуме времени». Леди Годива — героиня английской легенды, жена графа Честера (XI в.). Просила мужа отменить наложенный им на жителей Ковентри тяжелый налог. Граф посчитал эту просьбу капризом и предложил в доказательство истинности ее чувства сострадания к народу проехать по городу нагой; Годива исполнила его прихоть. М. легенда была известна, вероятно, по одноименному ст-нию А. Теннисона в переводе И. Бунина (Знание. 1906. Кн. 14).

«После полуночи сердце ворует...». День поэзии. М., 1962. Печ. по ВС, где изменение в тексте ст. 6, по сравнению с автографом (АМ), — «дрожишь» вм. «молчишь», — вероятно, смысловая поправка. В подборке АЗ (см. преамбулу). Ритмом и интонацией близко ст-нию Фета:

Что ты, голубчик, задумчив сидишь,
Слышишь — не слышишь, глядишь — не глядишь?

Любишь — не любишь — ни с чем не сравнишь. Обыгрывается фольклорное гаданье на лепестках ромашки. Серебристую мышь. Источником образа, вероятно, послужила статья М. Волошина «Аполлон и мышь» (52, с. 199), в которой Волошин писал о том, что «мышь в аполлоновых культах является знаком убегающего мгновения» (Лики творчества. Л., 1988. С. 100).