Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 1

«Воронежские тетради» создавались поэтом в ссылке. В Воронеж Мандельштамы прибыли в июле 1934 г., но должен был пройти почти год, прежде чем поэт получил новый творческий импульс. «Первая тетрадь» была написана в основном в апр. — июне 1935 г. 20 апр. Рудаков писал жене: «А 17, 18, 19, 20-го — дико работает Мандельштам. Я такого не видел в жизни... Я стою перед работающим механизмом (может быть, организмом — это то же) поэзии. Вижу то же, что в себе, — только в руках гения, который будет значить больше, чем можно понять сейчас. Больше нет человека — есть Микель Анджело... Для 4 строк — произносятся 400. Это совершенно буквально». Уже в мае из стихов была составлена подборка, которую Н. Мандельштам предлагала для публикации в редакции журналов во время ее поездки в Москву в мае — июне, а затем в дек. 1935 — янв. 1936 года. Письма поэта к ней отразили продолжение работы. К письму от 26 мая 1935 г. поэт приложил ст-ния «День стоял о пяти головах. Сплошные пять суток...», «Еще мы жизнью полны в высшей мере...», «Мне кажется, мы говорить должны...», «Идут года железными полками...». В письме от первых чисел июня (№ 166) М. сообщал: «Посылаю исправленные стихи в начало цикла (№ 2, 3, 4). <...> Готовую рукопись (без добавочного) кончил «Черноземом», сдал Плоткину» (Л. А. Плоткин — секретарь парторганизации воронежского отделения Союза писателей). О «добавочном», то есть не предназначавшемся для печати, косвенные сведения содержатся и в письме Рудакова к жене от 3 июня: «Вечером вчера диктовали машинистке его стихи — это способ подчеркнуть, что стихи кончены... Отпечатана тетрадочка: «О. М. Одиннадцать стихотворений. Воронеж. 1935» + 3 вещи отдельно». В следующем письме (№ 167) находим новые сведения: «В «Подъем» сдал то, что на машинке. <...> К «подборке» прибавь «Стансы» плюс «Железо». Выясни печатание. Для Москвы условие: всё или ничего. Широкий показ цикла. Хорошо бы в Литгазете. Все варианты окончательные. Только в начале «Стансов» могут быть изменения, но давай так». Во время очередной поездки в Москву в дек. 1935 — янв. 1936 г. Н. М. дала «подборку» стихов 1935 г. на просмотр И. А. Марченко, помощнику ответственного секретаря ССП А. С. Щербакова. В ответ на ее сообщение о реакции Марченко поэт 1 янв. 1936 г. писал: «Почему давала без отбора? Я против «Наушников». Марченко прав». В «книгу» стихи «Первой тетради» были собраны, вместе с «Новыми стихами» (см. преамбулу к ним), в ВС, который подвергся окончат. редакции приблизительно в мае 1937 г. Состав и редакция стихов «Первой тетради» отражены в «Ватиканском списке».

«Вторая тетрадь» создавалась в дек. 1936 — первой половине февр. 1937 г. В отличие от «Первой тетради», она начала складываться в «книгу» почти сразу. Об этом свидетельствуют присылки, направлявшиеся в журн. «Звезда» и непосредственно Н. Тихонову (13 янв. 1937 г.), занимавшему пост зам. ответственного редактора журнала, а также К. Чуковскому (28 дек. 1936 г.), содержащие 19 стихотворений — начало «Второй тетради». Заметим сразу, что материалы архива Тихонова, находившиеся в собр. С. В. Поляковой (СП), в ее публ. (Часть речи. 1982. № 2/3; Слово и судьба: Осип Мандельштам. М., 1991) представлены не полностью. Для выяснения авторского замысла в части композиции и редакций текстов особое значение имеет письмо от 13 янв. 1937 г.: «В редакцию «Звезды». Сообщаю вам продолжение моей работы над новой книгой стихов, которую я пишу в Воронеже. Прилагаю «контрольный списочек» стихотворений за декабрь-январь» (СП). В упомянутом «контрольном списочке» означены 19 стихотворений: в наст. изд. от начала до «Дрожжи мира дорогие...» включительно, кроме «Подивлюсь на свет еще немного...», «А мастер пушечного цеха...», «Когда щегол в воздушной сдобе...», «Я около Кольцова...». Приложенные к более раннему письму Н. Мандельштам К. Чуковскому (от 28 дек. 1936 г.) стихи в точности соответствуют приведенному выше списку до стихотворения «Шло цепочкой в темноводье...» включительно. В АМ сохранился также «Список воронежских стихов. Декабрь 1936 — март 1937», заканчивающийся стихотворением «Что делать нам с убитостью равнин...». «Вторая тетрадь» приблизительно в начале марта 1937 г. была послана Б. Пастернаку, и его оценки были законспектированы Н. М. (69, с. 97); эти ее записи также дают материал для реконструкции состава книги. В том же конспекте, по данным Е. Б. Пастернака и Е. В. Пастернак, зафиксированы — насколько нам известно, это единственное прижизненное свидетельство — косвенные данные об авторском происхождении названия книги: «Название новой книги Мандельштама «Воронежские тетради» было вызвано тем, что стихи записывались в школьных тетрадях. Пастернак ассоциировал его со знаменитыми “Шумановскими тетрадями”» (69, с. 97).