Полное собрание сочинений. Том 1

Руссо, разсуждая о первоначальномъ вліяніи наукъ и художествъ, говоритъ: И люди начали чувствовать главную выгоду вліянія музъ, д лавшаго ихъ бол е способными къ общежитію, внушая имъ желаніе нравиться другъ другу произведеніями, достойными ихъ взаимнаго одобренія. — Все, что мы д лаемъ, то д лаемъ единственно для себя; но когда мы находимся въ обществ людей, то все, что мы ни д лаемъ для себя, выгодно для насъ только тогда, когда наши д янія нравятся другимъ или мы получаемъ ихъ одобреніе, сл довательно, каждый челов къ, стремясь отд льно къ своей индивидуальной польз , способствовалъ къ общежитію. И такъ какъ не вс люди находили свою индивидуальную пользу въ произведеніяхъ наукъ и искуствъ, то и нельзя предположить, чтобы способность къ общежитію проистекала изъ однихъ произведеній наукъ и искуствъ. Тут же: Между т мъ, какъ правительство и законы заботятся о неприкосновенности и благосостояніи людей, науки и художества, не столь деспотическія, но бол е могущественныя, можешь быть, покрываютъ гирляндами цв товъ жел зныя ц пи, которыми они обременены, и подавляютъ чувство свободы, заставляютъ ихъ любить рабство и д лаютъ изъ нихь то, что называютъ образованные народы.—

Зд сь мы найдемъ явное противор чіе въ словахъ самого писателя съ мыслію, которую онъ защищаетъ. Необходимость произвела единодержавіе, а науки и художества упрочили оное. Изъ этихъ словъ ясно, что самъ авторъ согласенъ по крайней м р въ томъ, что науки и художества поддерж[али] единодержавіе и ежели бы они не поддержали его, то оно бы рушилось и сколько бы рушилось съ нимъ доброд телей! въ сколько невольных пороковъ впало бы челов чество! — Нельзя не сознаться, что науки им ли и свое дурное вліяніе на нравы, нельзя тоже и не сознаться, что они избавили родъ челов ческій отъ большихъ золъ. — Дал е Руссо говорить, что нравы были чище прежде, потому что, хотя природа челов ка не была лучше, но люди находили свою безопасность въ легкости проникать другъ друга, и эта выгода, ц ну которой мы чувствуемъ теперь, избавила ихъ отъ большого числа пороковъ. Такъ какъ мн кажется, что я уже доказалъ, что скрытность, царствующая между нами, не происходить отъ вліянія однихъ наукъ и искуст[въ], то и не почитаю нужнымъ опровергать этой совершенно в рной мысли, отд ленной отъ первой части разсужденія. —

Большая часть опонистовъ этой р чи нападали на это разсужденіе, говоря, что ежели бы зло было не скрытно, то оно было бы бол е прилипчиво. Я же скажу, что, правда, подъ покровом скрытности зло не прилипчиво, но и добро тоже; между т мъ какъ, ежели бы добро и зло д йствовали открыто, всякой согласится, что добро нашло бы больше подражателей. — Дал е начинаются историческіе доказательства.

Я у[жъ] сказалъ свое мн ніе о доказательствахъ этаго и возраженія Gauthier и Короля Польскаго подтверждаютъ мое мн ніе, «что Исторія въ настоящемъ значеніи слишкомъ мало намъ изв стна, чтобы, р шая филоссофскіе вопросы, мы бы могли опираться на оную». — Они оба весьма основательно опровергаютъ исторически историческія доказательства Руссо. —

Я укажу только т м ста, гд авторъ явно себ противор читъ. — Въ числ и одно изъ главныхъ золъ, которое принесли науки, есть разстройство военной дисциплины, изн женность и воообще отсутствіе вс хъ военныхъ качествъ. Но для чего людямъ доброд тельнымъ воинскія качества? спрошу я. — Мн отв тятъ: для защиты своего отечества. Но сама Исторія, на которую та[къ] твердо опирается авторъ, показываетъ, что народы защищались, когда науки и художества были изв стны, и что они завое[вы]вали тогда, когда они не знали ихъ. —

ВТОРАЯ ЧАСТЬ.

Полна доказательствами историческими, которыя ничего не доказываютъ.

Обращаясь къ ученымъ, онъ говоритъ: Отв чайте мн вы, которые внушили намъ столько великихъ познаній: ежели бы вы насъ ничему этому не научили, были ли [бы] мы мен е многочисленны, хуже управляемы, мен е опасны, мен е цв тущи или бол е порочны?—