Читаем Полное собрание сочинений. Том 1 полностью

Одинъ изъ двухъ лакеевъ, здившихъ за каретой бабушки, взошелъ и доложилъ: «Княгиня М-я A-а Корнакова». «Проси», сказала бабушка, усаживаясь глубже въ кресла. — Карлъ Иванычъ всталъ и объяснилъ бабушк , что другъ его, портной Sch"onheit, женатъ на Русской, и ее зовутъ Анной Ивановной, и что онъ какъ съ мужемъ, такъ и съ женой давнишній пріятель. Бабушка и мы слушали его съ большимъ удивленіемъ: къ чему ведетъ эта р чь! — «Такъ какъ нынче Св. Анны», сказалъ онъ съ обыкновенными жалобными удареніями (Я буду подчеркивать слова, которыя онъ особенно растягивалъ и произносилъ плохо [?]), «то позвольтемн пойдти поздравить М-е Sch"onheit и об дать, какъ другу дома, въ ихъ семейномъ кружк ». Бабушка, посмотр въ н сколько времени на него очень пристально, согласилась и оказала, что д ти ц лый день будутъ съ нею, и поэтому онъ можетъ совершенно распологать своимъ днемъ, хотя ей было бы пріятно вид ть его въ свои имянины у себя, но старые друзья по всей справедливости должны были им ть преимущество передъ новыми. — «Вы можете идти, Карлъ Иванычъ», прибавилъ папа довольно сухо улыбавшемуся и расшаркивавшемуся Карлу Иванычу, и, когда тотъ вышелъ, папа по-Французски сказалъ бабушк : «Я предвижу, что онъ зд сь совс мъ испортится». Меня очень поразили во всемъ этомъ дв вещи: во-первыхъ, какъ см лъ Карлъ Иванычъ предпочесть какую-то М-е Sch"onheit бабушк ? — «Должно быть эта дама еще бол е достойна уваженія и еще важн е, ч мъ бабушка»,—думалъ я. И, во-вторыхъ: что значило, что Карлъ Иванычъ зд сь испортится? и какъ онъ можетъ испортиться?» Папа в рно бы объяснилъ это, по тому что въ то самое время, какъ въ дверь гостиной входила княгиня М-я A-а, бабушка, какъ будто не зам чая ея, спросила у папа: «Т. е. какъ испортится?» — «Избалуется», сказалъ папа, приподнимаясь и кланяясь княгин . Бабушка обратилась тоже къ двери. Какъ только Корнакова зам тила, что на нее вс смотрятъ, она пошла гораздо скор е, ч мъ прежде, и тотчасъ же начала говорить; она говорила такъ скоро и связно, что трудно было понять ее. Это обстоятельство заставило меня заключить съ самой выгодной стороны о ея ум , и я сталъ вслушиваться и наблюдать. Княгиня много говорила одна, съ самаго того м ста, гд ее зам тили; она, не переставая говорить, подошла къ креслу бабушки, не умолкая, поц ловала у нея руку и ус лась подл .

<p>*№ 15 (II ред.).</p>

Глава 16. Что я увидалъ въ зеркал , и с кли ли насъ въ д тств ?

Я увидалъ въ зеркал б локураго мальчика въ каричневомъ полуфрачк , съ б ленькими воротничками, перекосившимися на бокъ, съ припомаженными висками и съ торчащими вихрами на макушк . Мальчикъ этотъ былъ красный, и на широкомъ лбу и носу выступали капли пота. Онъ, видимо, старался им ть видь задумавшагося мальчика, но былъ просто очень сконфуженный мальчикъ. Видъ этого мальчика въ зеркал мн былъ очень непріятенъ, и я оглянулся на вс хъ, не видалъ ли кто-нибудь, что я смотр лъ въ зеркало, но большіе были заняты какимъ-то разговоромъ, а Володя смотр лъ на меня, но какъ только я взглянулъ на него, сталъ смотр ть въ другую сторону. Онъ в рно понялъ, что мн должно быть непріятно знать, что я дуренъ, и притомъ знать, что онъ хорошъ и чувствуетъ свое преимущество передо мной. Глядя на его худенькую, стройную фигурку, румяныя щеки, черные, тоже, какъ и у папа, всегда см ющіеся глазки, гладкіе, темные волосы и общее выраженіе веселости и самодовольства, я завидовалъ. Названіе, которое мн далъ папа — философа, я переводилъ: дурносопый. И ежели философъ, значитъ мудрецъ, и я бы былъ мудрецъ, я бы ни минуты не поколебался отдать всю свою мудрость за хорошенькое личико.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее