Полное собрание сочинений. Том 1

<Музыка еще у древнихъ Грековъ была подражательная, и Платонъ въ своей «Республик » полагалъ непрем ннымъ условіемъ, чтобы она выражала благородныя чувства. Каждая музыкальная фраза выражаетъ какое-нибудь чувство — гордость, радость, печаль, отчаяніе и т. д., или одно изъ безконечныхъ сочетаній этихъ чувствъ между собою. Музыкальныя сочиненія, не выражающія никакого чувства, составленныя съ ц лью или выказать ученость, или пріобр сть деньги, однимъ словомъ, въ музык , какъ и во всемъ, есть уроды, по которымъ судить нельзя. <(Къ числу этихъ уродовъ принадлежать н которыя попытки музыкой выразить образы и картины.)> Ежели допустить, что музыка есть воспоминаніе о чувствахъ, то понятно будетъ, почему она различно д йствуетъ на людей. Ч мъ чище и счастлив е было прошедшее челов ка, т мъ бол е онъ любить свои воспоминанія и т мъ сильн е чувствуетъ музыку; напротивъ, ч мъ тяжеле воспоминанія для челов ка, т мъ мен е онъ ей сочувствуетъ, и отъ этаго есть люди, которые не могутъ переносить музыку. Понятно будетъ тоже, почему одно нравится одному, а другое другому. Для того, кто испыталъ чувство, выраженное музыкой, оно есть воспоминаніе, и онъ находить наслажденіе въ немъ, для другого-же оно не им етъ никакого значенія.>

**№ 11 (III ред.).

Глава 11-ая. Любочка.

Maman перестала играть. Я проснулся, высунулъ голову изъ за ручки креселъ и увидалъ, что она сидитъ на томъ-же м ст , но не играетъ, а прислушивается. Изъ залы слышны были рыданія.

— Ахъ, Боже мой, — сказала maman, — непрем нно кто-нибудь изъ д тей ушибся, — встала съ табурета и почти б гомъ пустилась въ залу.

Любочка сид ла на полу между двухъ стульевъ; по лицу ея текли кровь и слезы. Около нея стояли съ испуганными лицами Володя и Катенька.

— Что такое? Гд ты ушиблась? Скажи же, что съ тобой? Душечка? Любочка, милочка, ангелъ мой? — говорила maman въ сильномъ безпокойств и сама готовая расплакаться. Когда она отняла руку, которой Любочка держалась за носъ, видно было, какъ она обрадовалась, увидавъ, что кровь идетъ носомъ и н тъ ничего серьезнаго. Выраженіе лица ея мгновенно перем нилось, и она строго спросила у Володи:

— Какъ это случилось?

Володя объяснилъ, что Любочка представляла зайца и совершенно уже уходила отъ вс хъ, какъ вдругъ спотыкнулась и упала носомъ объ стулъ.

— То-то, — сказала maman, обращаясь къ Любочк и поднимая ее. — Теб урокъ, чтобы ты не б гала, какъ сумашедшая. Иди въ гостиную, моя милая, будетъ теб шалить.

Любочка пошла впередъ, сзади ея maman, а сзади maman — мы трое.

Любочка продолжала рыдать, и рыданія ея похожи были на икоту. Изъ глазъ текли слезы, изъ носу кровь, изо рту слюни; полагая, что она утирается платкомъ, она размазывала имъ вс эти жидкости по лицу. Ноги всегда у нея были гусемъ, но теперь ея походочка съ развальцомъ была еще см шн е, такъ что такой жалкой и уморительной фигурки я никогда не видывалъ; даже maman, оглянувшись на насъ, улыбнулась, указывая на Любочку.

— Вы можете идти играть, — сказала она намъ, — но Володя отв чалъ, что безъ Любочки играть въ эайца совершенно невозможно, и мы вс пошли въ гостиную.

— Сядь, отдохни, — сказала maman Любочк , притирая ей носъ водою съ уксусомъ, — за то, чтобы ты не шалила, ты до т хъ поръ не встанешь съ этого м ста, пока не докончишь урока, который задастъ теб Мими.

Мими подала продолжавшей плакать Любочк рагульку и эадала ей урокъ въ пять аршинъ.

Обыкновенно, когда кто-нибудь изъ насъ ушибался, насъ вс хъ наказывали т мъ, что сов товали посид тъ и отдохнуть, но нынче maman позволила намъ идти играть, потому, я предполагал, что нынче посл диій вечеръ мы были вм ст , и она не хот ла насъ огорчить, какъ будто что-нибудь отъ нея могло огорчить насъ.

Папа вышелъ изъ кабинета съ Карломъ Ивановичемъ.

Карлъ Ивановичъ пошелъ наверхъ, а папа съ очень веселымъ лицомъ взошелъ въ гостиную, подошелъ къ maman и, положивъ ей руку на плечо:

— Знаешь, что я р шилъ сейчасъ?

— Что?

— Я беру Карла Ивановича съ д тьми — м сто въ бричк есть, они къ нему привыкли и онъ къ нимъ, кажется, тоже привязанъ, а восемьсотъ рублей въ годъ никакого счета не д лаютъ. Et puis, au fond, c’est un bon diable, ¹³³— прибавилъ онъ.

— Я очень рада, — сказала maman, — за д тей и за него: онъ славный старикъ.

— Ежели бы ты вид ла, какъ онъ былъ тронутъ, когда я ему сказалъ, чтобъ онъ оставилъ эти пятьсотъ рублей въ вид подарка...— Это что? — сказалъ онъ, зам тивъ посин лый носъ и заплаканные глаза Любочки. — Кажется, мы провинились?

Любочка совс мъ было успокоилась, но какъ только зам тила, что на нее обращено общее вниманіе, опять расплакалась.

— Оставь ее, mon cher, ¹³⁴— сказала maman, — ей надо урокъ кончить.

Папа взялъ изъ рукъ Любочки рагульку и самъ сталъ вязать.

— Вдвоемъ мы скор е кончимъ, однако лучше попробуемъ попросить прощенія, — сказалъ онъ, взявъ ее за руку. — Пойдемъ.

Любочка перестала плакать и, подойдя къ maman, повторяла вслухъ слова, которыя ей шепталъ папа на ухо.

— Нынче посл дній вечеръ, мамаша, что мы... я съ папа... буду... такъ... простите... насъ... а то... онъ не хочетъ... меня любить... ежели я буду... плакать.