Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность

Волоса у него стали почти совсмъ черные и были ровны и густы. – На верхней губ пробивался черный пушокъ, который удивительно какъ шелъ къ его смуглому и свжому лицу, Взглядъ былъ быстрый и сильной: такой взглядъ, который вы невольно замчаете, когда онъ останавливается на васъ. – Улыбка потеряла свою дтскую неопредленность и стала тверда и выразительна. – Голосъ уже пересталъ быть то пискливымъ, то грубымъ и былъ пріятенъ и ровенъ; смхъ отчетливый и увлекательный. Меня поражали въ немъ особенно т качества, которыхъ во мн не было, и качества эти возбуждали во мн какое-то тяжелое, непріятное чувство. – Я зналъ, что хорошо имть ихъ, но не радовался тому, что видлъ ихъ въ немъ. Нельзя сказать, чтобы я завидовалъ, но мн больно было видть, что онъ указываетъ мн на мои недостатки. Его красота, самоуверенность, веселость, способность увлекаться исключительно какимъ-нибудь предметомъ, даже легкомысліе и поверхностность возбуждали во мн это чувство. – Ежели бы я не такъ хорошо наблюдалъ и зналъ его, я врно бы влюбился въ него, какъ былъ влюбленъ въ Ивиныхъ. – Я любилъ его, но не за его качества внутреннія и наружныя, а любилъ спокойно братскою любовью, которая вытекала: изъ привычки тщеславія и родства крови. – По моему мннію, чувства, которыя питаютъ братья между собою, проистекаютъ изъ 4-хъ источниковъ: 1) изъ родства. Это – безсознательное, естественное влечете дтей, имющихъ общихъ родителей, однихъ къ другимъ – влеченіе инстинктивное, которое находимъ мы въ различныхъ степеняхъ между животными и людьми. Нельзя, мн кажется, не признать существованія этаго чувства; но доказать его столько же трудно, сколько и отвергнуть. – 2) изъ привычки. – Большей частью братья начинаютъ жить вмст; поэтому привыкаютъ такъ, какъ привыкаютъ къ игрушк, къ дому, къ халату и т. д. 3) Изъ тщеславія вытекаетъ чувство, очень похожее на любовь, и которое въ свт, большей частью принимаютъ за нее, но въ сущности это есть только тщеславіе, перенесенное на лицо брата и перенесенное не на основаніи привязанности, а на основаніи тхъ связей, которыми судьба соединила братьевъ. Мн пріятно слышать, что братъ мой находится въ блестящемъ положеніи и пользуется хорошимъ мнніемъ свта не потому, что я радуюсь за его счастіе, но потому, что мн пріятенъ отблескъ, который падаетъ на меня отъ его блестящаго положенія и хорошаго о немъ общественнаго мннія, и наоборотъ. 4) изъ уваженія, которое я имю къ лицу моего брата за его качества и направленіе. —

1-й родъ любви – любовь кровная, мн кажется, никогда не уничтожается и, хотя въ самой слабой степени, но всегда существуетъ между братьями. Я твердо увренъ въ этомъ, потому что, хотя часто ссорился съ братомъ и въ минуты вспыльчивости былъ увренъ, что онъ самый дурной человкъ во всей вселенной, я никогда ни на минуту не переставалъ чувствовать къ нему безсознательнаго и преимущественнаго передъ всми влеченія. – 2-й родъ любви зависитъ отъ обстоятельства. 3-й родъ – тщеславная любовь, по моимъ наблюденіямъ, въ нашъ вкъ, который называютъ практическимъ и эгоистическимъ, въ которомъ говорится, что семейство есть преграда развитію индивидуальности, большей частью одна соединяете братьевъ. Я признаюсь, что имянно то время, которымъ я начинаю эту часть, большая доля моей любви къ брату происходила изъ этаго источника. —

Любить же брата за его качества я въ то время не могъ, потому что не ршилъ еще въ самомъ себ, что хорошо и что дурно; многое, одно противорчущее другому, мн нравилось и казалось достойнымъ подражанія. Въ первомъ дтств я любилъ людей, любилъ maman, papa, Н[аталью] С[авишну], Володю, любилъ горячо, потому что чувствовалъ свою безпомощность и необходимость быть любимымъ. Вс т качества, который я видлъ въ любимыхъ людяхъ, я находилъ безусловно хорошими. – Теперь же, когда я сталъ сознавать свою силу и сталъ больше увлекаться отвлеченными красотами, чмъ людьми, я меньше сталъ любить и не признавалъ безусловно хорошими т качества, которыя находилъ въ людяхъ, меня окружавшихъ; притомъ же я развился такъ, что могъ обсуживать эти качества и находить въ нихъ противорчія. Я пересталъ врить, поэтому пересталъ и любить.

Володя уже, кажется, 10-й разъ входилъ въ спальню, какъ за нимъ взошелъ и Просперъ Антоновичъ: «voyons, Voldemar, il est tems de partir».⁷⁰ Просперъ Антоновичъ имлъ привычку ко всякому слову говорить voyons,⁷¹ онъ даже говорилъ «voyons voir».⁷² Онъ былъ человкъ лтъ 25, блокурый, съ довольно правильными, но незамчательными чертами лица, съ дирочкой на подбородк, не толстый, но мускулистый и нсколько вертлявый. —