Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность

Однажды въ праздникъ, когда St.-Jérôm’a не было дома, а Мими съ двочками ухала къ Княгин Корнаковой, и Володя сошелъ внизъ, я долго, размышляя, ходилъ взадъ и впередъ по пустымъ комнатамъ. Мысли мои до того, наконецъ, запутались, и такъ много ихъ, Богъ знаетъ, откуда, набралось въ мою голову, что я почувствовалъ, какъ это со мной часто бывало, необходимость перемнить направленіе этой усиленной умственной дятельности и хотлъ сойдти внизъ, но сила привычки остановила меня на знакомой мн площадк, тмъ боле, что на двичьемъ верху слышались оживленные голоса горничныхъ и Василія. Я со страхомъ быть открытымъ, который прибавлялъ удовольствіе, пробрался по лстниц и подошелъ къ двери. Въ дверь, въ которую я смотрлъ, мн виднлись давно до малйшихъ подробностей изученные мною предметы: доска, на которой утюжили, покрытая¹¹⁶ срымъ сукномъ, одной стороной лежащая¹¹⁷ на стул, другой на лежанк, большой черный сундукъ, на которомъ сидли за шитьемъ Маша и Надежа, красный столъ, на которомъ разложены въ безпорядк начатое шитье, кирпичь, обшитый холстиной, кусочки сморщеннаго воска, ножницы и т. д.; два окошка, на которыхъ стоятъ ящикъ съ иголками и нитками, кукла съ разбитымъ носомъ для чепцовъ и рукомойникъ; перегородка, за которой находится комнатка Гаши, которая всегда съ гнвомъ и ворчаньемъ выходитъ и входитъ въ нее, крпко хлопая досчатой дверью; два разномастныхъ стула, и женскаго платья и блья, висящаго на стнахъ и лежащаго на сундукахъ, столахъ и стульяхъ: все это какъ-то безпорядочно и некрасиво. Но тутъ сидитъ Маша и пухленькими руками, которыя своей краснотой, хотя доказываютъ, что она ими моетъ блье, но все-таки мн очень нравятся, шьетъ какую-то пелеринку. Она беретъ шелковинку изъ-за маленькаго розовенькаго уха, около котораго такъ хорошо лежатъ русыя мягкія волосы и иголку, которая у нея заткнута на косыночк, и, нагнувъ головку, пристально шьетъ, изрдка поднимая большіе, свтлые глаза на Василія, который сидитъ противъ нея и немножко въ пьяномъ вид съ смятой и опухлой отвратительной физіономіей разсказываетъ всмъ горничнымъ про свою продолжительную любовь къ Маш и про то, что Николай Дмитріевичъ тиранъ и мужикъ, не понимающій людей. «Что моя за судьба теперь стала, Надежда М.», сказалъ онъ Надеж, худощавой жеманной двушк, которая при каждомъ слов и движеніи имла привычку длать головой волнообразное движеніе впередъ и наверхъ, какъ будто кто-нибудь ее щипалъ за шею около затылка. «Скажите, вы, умныя барышни, знаете политику, какая моя жисть?» – «Правда ваша, Василій Т. Я и сама не знаю, какъ вы несчастливы». – «Вдь я вамъ, какъ передъ Богомъ, скажу, какъ вы не любите и почитаете, ежели я теперь сталъ пить, такъ все оттого. Разв я такимъ былъ – у меня и сертучишка нтъ порядочнаго надть». Надежа съ упрекомъ посмотрла на его щегольскіе клтчатые шаровары. – «Что же, отвчалъ Василій, понимая ея мысль, разв это платье? Нтъ, посмотрли бы вы на мине, какъ я на вол жилъ въ своемъ удовольствіи. А теперь что только мученьи принимаю, и Марья В. за мине страдаютъ. – Ужъ я ему дамъ когда-нибудь, косому чорту, помянетъ онъ и Ваську пьяницу». – «Что вы, Василій Т.? пожалуйста ужъ вы не того», съ испугомъ сказала Надежа. – «Нтъ, Надежда В., мочи моей не стало, однимъ чмъ-нибудь ршить себя. Вдь онъ меня погубить хочетъ. Къ Санжиро кто меня приставилъ? Вдь все отъ него». – «Вдь вы говорили, что вамъ хорошо и при Санъ-Жиро служить», сказала Маша робко, взглядывая на него. – «Хорошо? сказалъ Василій, хорошо-то, хорошо, да вы что? вы моего духу не понимаете. Вы что? Вдь вы не знали мине, какъ я подмастерьемъ былъ, разв я такой былъ. Нтъ, Марья В., вы женщины глупыя; я самъ мусью былъ такой же и брюки носилъ такіе же, какъ онъ, а теперь служи всякому мусью, да другой тоже еще наровитъ теб морду бить. Судите сами, хорошо это? Э… эхъ!» и онъ отчаянно махнулъ рукой. – «Что жъ, сказала Маша, навосчивая иголку, надо терпть, Василій Т.» – «Мочи моей нтъ». – «И мн не легче». Минутное молчанье. – «Не хотите ли чайку, Василій Т.?» сказала Надежа. – «Благодарю покорно, пожалуйте ручку. Вы меня любите, Надежда М., вы красавица». – «Ай, укололся». – «Вотъ и не суйте руки, куда не слдуетъ. Ай пустите, запищала Надежда, цлуйте свою Машу, а я не ваша невста». – «Да что невста, когда она мине не любитъ. Коли бы любила, не то бы было». – «Грхъ теб, Вася, такое говорить», сказала Маша, заплакала и вышла на лстницу.

Въ продолженіе этаго разговора внизу въ комнат бабушки часто слышался ея колокольчикъ и пронзительный голосъ Гаши. Потомъ стукнула дверь въ спальн, и ясно послышались шаги Гаши и ея ворчанье. Я спрятался за дверь, когда она прошла наверхъ мимо меня. —