Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность

– «А на что вамъ Отца Макарія?» спросилъ онъ сердито.

– «Нужно мн [2 неразбор.]» робко проговорилъ я.

– «У заутрени врно, гд больше? А можетъ и въ кель». – При вид этого монаха, не имющаго ничего общаго со мной и никакъ не предполагавшаго моихъ мыслей, предпріятіе мое самому мн показалось слишкомъ смлымъ и несообразнымъ, и я съ непріятнымъ чувствомъ замтилъ свое забрызганное платье и наружность, вообще не подходящую ни къ какому разряду людей, такъ что я никакъ не могъ придумать, что обо мн думаютъ монахи и за кого меня принимаютъ. – Однако нершительность моя продолжалась недолго, я направился къ кель Отца Макарія съ тмъ, чтобы дожидаться его. На стукъ мой въ двери какой-то криворукой старичокъ съ сдыми бровями вышелъ ко мн и, подозрительно осмотрвъ съ ногъ до головы мою фигуру, спросилъ густымъ басомъ: «Кого вамъ надо?»

Была минута, что я хотлъ сказать «ничего» и безъ оглядки бжать домой; но тотчасъ же мн пришла мысль, что я преодолваю великія препятствія, [и] увеличила во мн энергію. Я сказалъ, что мнъ по очень важному длу нужно видть Отца Макарія. Криворукій служка провелъ меня черезъ чистенькія сни и переднюю по полотняному половику и оставилъ однаго въ маленькой, чистенькой комнатк, съ шкапчикомъ, столикомъ, на которомъ лежало нсколько старыхъ церковныхъ книгъ, стоичкой для образовъ, геранями на окнахъ и стнными часами, производящими равномрный и пріятный стукъ, въ опрятномъ и молчаливомъ уголк. Я перенесся совсмъ въ другую жизнь, въ другую сферу, вступивъ въ эту комнату. Особенно слабыя полузавядшія герани и старая нанковая ряса, висвшая на гвоздик, и, главное, чиканіе маятника много говорили мн про эту особенную безмятежную жизнь. На право маятникъ стучалъ громче, на лво – легче – тукъ-тикъ, тукъ-тикъ. Съ полчаса я одинъ сидлъ въ кель и слушалъ маятникъ. Изъ пріятнаго этаго состоянія вывелъ меня приходъ Отца Макарія.

– «Кто вы такой?» спросилъ онъ.

– «Я… я пришелъ, я вчера......»

– «Ахъ, да-съ, сказалъ О[тецъ] Макарій, вы кажется изъ дома Иртеньевыхъ?»

Выраженіе изъ дома окончательно смутило меня, что я совершенно растерялся и чуть не до слезъ покраснлъ и сконфузился. Отецъ Макарій, какъ кажется, сжалился надо мной.

– «Что вамъ угодно-съ, скажите», сказалъ онъ, садясь подл меня.

Когда я сказалъ ему свою просьбу, онъ долго, проницательно и строго смотрлъ, но потомъ подвелъ къ стоичк и снова исповдывалъ. —

Когда онъ кончилъ, онъ положилъ мн об руки на голову и сказалъ, какъ мн показалось, торжественно съ слезами въ голос.

– «Да будетъ, сынъ мой, надъ тобой благословенье Отца Небеснаго, да сохранитъ онъ въ теб на вки вру, кротость и смиреніе. Аминь».

Съ минуту посл того онъ молчалъ, и я ничего не смлъ говорить ему.

– «Прощайте-съ, сказалъ онъ мн вдругъ своимъ простымъ офиціальнымъ голосомъ, поздравляю васъ съ духовнымъ изцленіемъ. – Передайте мое нижайшее почтеніе батюшк».

Я простился съ нимъ и, выйдя на дворъ, не обращая вниманія на монаховъ, выходившихъ изъ церкви и можетъ быть удивлявшихся моей фигур, въ самомъ отрадномъ, самодовольномъ состояніи рысью побжалъ къ извощику.

– «Что долго были, баринъ?» спросилъ меня извощикъ.

– «Разв долго, сказалъ я ему, мн показалась одна минута. А знаешь, зачмъ я здилъ?»

– «Врно хоронить кого мсто покупали».

– «Нтъ, братецъ, сказалъ я, а знаешь, зачмъ я здилъ?»

– «Не могу знать, баринъ».

– «Хочешь, я теб разскажу?»

– «Скажите, баринъ».

Извощикъ со спины и затылка показался мн такимъ добрымъ, что, въ назиданіе его, я ршился разсказать ему причины моей поздки и чувства, которыя я испытывалъ.

– «Вотъ видишь ли, сказалъ я, я вчера исповдывался и однаго грха не сказалъ Священнику, a вдь ты знаешь, какой это грхъ. Такъ я теперь здилъ исповдываться, и мн такъ хорошо теперь, такъ весело. Вотъ что значитъ». —

– «Такъ, съ недоврчивостью сказалъ извощикъ, а у насъ въ деревн, вотъ что вамъ скажу, баринъ, какъ кто грхъ попу затаитъ, такъ онъ его осдлаетъ да на колокольню на немъ и детъ».

Подъзжая къ Москв, движеніе народа, разсказы извощика и вліяніе утра такъ развлекли меня, что я уже думалъ о томъ, какъ бы со мной случилось какое-нибудь приключеніе и, встртивъ передъ самой [1 неразобр.] незнакомку съ дтьми, думалъ, что это есть та самая брюнетка съ родинкой [о которой] мечталъ всегда, «а что, не остановиться [ли] и не предложить [ли] ей идти гулять вмст?» но само собой разумется, что я раздумалъ, тмъ боле, что, когда я увидалъ незнакомку спереди, я увидалъ, что она не брюнетка и безъ родинки. —

Вернувшись же домой, стыдъ просить денегъ уничтожилъ во мн послдніе слды прежняго чувства и мыслей. <Я оставилъ извощика за воротами и побжалъ къ дворецкому. Два раза подходилъ къ его комнат и отходилъ въ нершительности. (Я былъ уже долженъ синенькую). Наконецъ надо было выйдти изъ этого положенія. Я ршился:

– «Гаврило, дай мн, пожалуйста, до новаго жалованья полтора рубля – очень нужно, я теб отдамъ».

– «Ей Богу нту, сударь, послдніе были…»

– «Давай, я честное слово даю, что отдамъ».

– «Ежели бы были, я бы не отказалъ…»