Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

Одно же изъ самыхъ[1559] неожиданныхъ и не совсмъ пріятныхъ чувствъ, испытываемыхъ имъ въ это время, было безпрестанное пониженіе его гордости, признаніе того, что онъ не только не лучше и не умне другихъ людей, какъ онъ любилъ это думать, а то, что ему надо много и много стараться для того только, чтобы не быть хуже и глупе другихъ людей. Бывало, холостымъ, глядя на чужую супружескую жизнь, на ссоры, столкновенія, ревность, денежное стсненіе, онъ только презрительно улыбался въ душ. Для своей будущей супружеской жизни онъ нетолько не допускалъ возможность (о неврности[1560] онъ и не позволялъ себ думать) несогласій, столкновеній, ссоръ, сценъ ревности, но и вс пріемы его супружеской жизни, казалось ему, должны были быть во всемъ совершенно непохожи на жизнь другихъ. Самыя обыкновенныя вещи, какъ то: визиты жены, наряды, денежная зависимость другъ отъ друга, – все это казалось ему оскорбительнымъ. Какъ[1561] дти говорятъ: «когда я выросту большой, у меня будетъ все по особенному», такъ и онъ говорилъ въ душ, что у него въ супружеств все будетъ по особенному.[1562] Жена его, будущія дти были для него такая святыня, что никто не долженъ былъ смть думать и говорить про это безъ набожности, той самой, которую онъ испытывалъ. Потомъ сама жена его представлялась ему вчно тихая, ровная, таинственная и чистая, всегда прекрасная и священная.[1563] И вдругъ вмсто всего этаго онъ испыталъ всю дйствительность, и эта дйствительность на каждомъ шагу принижала его гордость, и принижала такъ,что, онъ чувствовалъ, виноватъ былъ онъ самъ, а не дйствительность… Жена его была всмъ тмъ, чмъ онъ только могъ желать ее.[1564] Она была умна, добра, благородна, красива – все что можно было желать, a дйствдтельность супружеской жизни на каждомъ шагу принижала его гордость. Стало быть, былъ виноватъ онъ. Онъ чувствовалъ это, но еще не признавался. Онъ былъ гордъ во всхъ житейскихъ длахъ, всякое дло, какъ скоро возьмешься за него, принижаетъ гордость; но въ житейскихъ длахъ, служба общественная, хозяйственная дятельность, наука даже – онъ пыталъ себя въ этихъ дятельностяхъ и видлъ, что всетаки иметъ право быть гордымъ, потому что легче и лучше большинства людей успваетъ въ этихъ длахъ; «но почему же, – спрашивалъ онъ себя, – въ супружеской жизни я невольно смиряюсь и вижу, что она не виновата», и не находилъ отвта, потому что не зналъ, что вс дла людскія ничто въ сравненіи съ дломъ супружества, понимаемомъ, какъ онъ понималъ его.

Первое время своей супружеской жизни Ордынцевъ вмсто тихаго, счастливаго теченія жизни испытывалъ непрестанную борьбу съ женою и цлый рядъ то неожиданныхъ разочарованій, то еще боле неожиданныхъ[1565] открытій. Во всей жизни его, какъ физической, такъ и нравственной, онъ испытывалъ усиленное напряженіе, не приносящее вознагражденія.

Уже въ эти[1566] 1¹/₂ года было нсколько столкновеній съ женою, въ которыхъ Ордынцевъ почувствовалъ, что ему тоже, какъ и другимъ людямъ, нужно прощеніе, и что и она не всегда святая, какъ онъ хотлъ, и что ей нужно прощеніе. Первое ихъ столкновеніе произошло[1567] на 3-й день посл ихъ сватьбы, и Левинъ никогда не забылъ этаго мучительнаго чувства разочарованія, когда нарушена была его воображаемая вчная любовь и согласіе. Столкновеніе произошло отъ того, что онъ заговорилъ о томъ, что онъ боится, что у нихъ не будетъ дтей. Ему такъ сильно этаго хотлось, что онъ боялся врить въ возможность этаго, и высказалъ свое задушевное желаніе.

– Отчего же ты это думаешь? – спросила она его вдругъ, и лицо ея странно перемнилось. Она отдернула отъ него руку.

– Я не думаю, я боюсь.

– Я знаю отчего.

– Ну, я не знаю, – сказалъ онъ сухо, оскорбленный ея безпричинной холодностью.

– Оттого что у тебя не было дтей. Да я не хочу этаго знать, – вскрикнула она сердито и заплакала.

Теперь онъ понялъ, что она вспомнила его признанія, когда онъ слишкомъ подробно, желая быть добросовстнымъ, разсказалъ ей[1568] о своей любви до женитьбы.

– Неужели я виноватъ, что хотлъ, чтобы не было между нами тайнъ и въ прошедшемъ, Кити? – Онъ взялъ ее за руку.

– Довольно, довольно, никогда не говори мн про это, и никогда мы, женщины, не простимъ это и не забудемъ.