Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

– Вдь вы знаете, маменька, какъ долго[1582] Костя не длалъ предложенія. Его мучало, съ его гордостью, мысль объ[1583] Вронскомъ.[1584] Они, вс мущины, – прибавила она, – ужасно ревнивы къ нашему прошедшему и думаютъ, что ихъ прошедшее насъ нисколько не мучаетъ.

– Ну, да это естественно, – сказала Долли.

– Только я не знаю, – вступилась мать Княгиня за свое материнское наблюденіе за дочерью, – какое же твое прошедшее могло его безпокоить? Что Удашевъ ухаживалъ за тобой? Это бываетъ съ каждой двушкой…

– Ну да не про это мы говоримъ, – покраснвъ сказала Кити.

– Нтъ, позволь, – продолжала мать, – и потомъ, ты сама[1585] не хотла мн позволить переговорить съ Вронскимъ. Теперь васъ не удержишь. Отношенія твои и не могли зайти дальше, чмъ должно. Я бы сама вызвала его. Впрочемъ, теб, моя душа, не годится волноваться. Пожалуйста, помни и успокойся.

– Я спокойна.

– Ну, маменька, – сказала Долли,[1586] – это было несчастіе. Я знаю, что онъ ждалъ только[1587] матери, чтобы сдлать предложеніе. Надо было Анн пріхать – и вотъ[1588] примръ истинной страсти по первому взгляду.

– Ахъ, пустое, ma ch`ere,[1589] – гадкая, отвратительная женщина, безъ сердца, – сказала мать, не могшая забыть того, что Кити вышла не за Удашева, а за Ордынцева.

– Да мы совсмъ отвлеклись, Княгиня, – сказала Марья Николаевна. – Ну, Кити, разсказывай.

– [1590]Костя долго не длалъ предложенія: его[1591] мучала мысль о Вронскомъ. Мы похали[1592] въ подмосковную къ Львовымъ. И Костя пріхалъ туда. И тутъ я ршилась совсмъ: «Если онъ сдлаетъ предложеніе, я не откажу ему». Но какое это мучительное положеніе.

– Ты думаешь, ты одна? – сказала Марья Николаевна. – Каждая женщина испытываетъ это. Каждая…

– Да, ты знаешь ли, когда ты видишь, что онъ готовъ всякую минуту сдлать теб предложеніе, ты сама любишь его, ты видишь, что онъ на все для тебя готовъ, что ты можешь сдлать изъ него что хочешь, но слово это онъ не можетъ, не ршается высказать. Тутъ и гордость и скромность мшаетъ.

– Чмъ болезненне это, тмъ лучше. Это плохо, если человку также легко сдлать предложеніе, какъ купить калачъ, и двушк также легко отвтить. Теб ногамъ неловко, – прибавила она, замтивъ, что Кити сдлала движеніе, – право, дай я принесу теб скамеечку.

– Да нтъ, – красня отвчала Кити.

– Вотъ это ужъ вы выдумали, – сказала Княгиня, дуя на столовую ложку съ вареньемъ, чтобы остудить ее. – Въ старину этаго не было и не могло быть, а сватала мать черезъ свахъ, и больше счастливыхъ браковъ было.

– Можетъ быть, маменька. Только[1593] Костя мучался, я хотла помочь ему и не могла, – продолжала Кити, и съ той милой непослдовательностью женскаго разговора она опять забыла, что хотла разсказать, и начала въ подробности разсказывать, какъ ей помогли обстоятельства.[1594] Онъ пріхалъ къ Львовымъ. И у нихъ всегда какія нибудь excursions. Тутъ затяли хать за 40 верстъ къ ихъ тетк. Погода прекрасная была, и[1595] мы похали въ 4-мъ:[1596] Варинька, студентъ Гагинъ, я и Костя.

[1597]Мы похали; одна дама верхомъ съ мущиной и одна дама въ кабріолет съ другимъ; кучера мы не взяли, – въ этомъ то и было удовольствіе, и такъ какъ обимъ[1598] намъ хотлось хать верхомъ, то[1599] мы перемнялись, и, разумется, большей частью[1600] Левинъ халъ[1601] со мной, а[1602] Гагинъ съ Варинькой. Варинька (вы знаете, она старая двушка, фрейлина и премилая), она уморительно кокетничала съ[1603] студентомъ, кажется только затмъ, чтобы не разстроить нашу partie carr'ee.[1604] Она премилая! Мы пріхали къ дяд, – продолжала разсказъ Кити. – Онъ безтолковый, безпорядочный. Мы не спали отъ клоповъ, а мущины провели ночь на сн; но утромъ мы ршили хать чмъ свтъ. И какое утро было чудное. Я давно уже не видала, съ тхъ поръ какъ мы здили къ Троиц съ [1 неразобр.], помните? Утромъ онъ пришелъ свжій, веселый; и я была посл безсонной ночи – еще веселе. Какой то у насъ смхъ былъ. Варинька смшила. Мы и не простились, какъ то какъ сумашедшіе ухали. Варинька похала съ[1605] студентомъ, а мы должны были хать въ кабріолет. Кучеръ держалъ лошадь, а я стала прикалывать амазонку, и тутъ вдругъ все ршилось. Солнце еще не всходило. И вмст солнце взошло и моя судьба.

– Но какъ, какъ? – съ блестящими глазами жадно спрашивали въ одинъ голосъ Марья Николаевна и Долли.[1606]

И Княгиня, слышавшая эту исторію нсколько разъ, всетаки такъ увлечена была исторіей, что бросила опять ложку и стала опять варить, хотя уже сиропъ тянулся и больше варить не нужно было. Она тоже съ счастливой улыбкой любви и воспоминанія, скосивъ голову съ чепчикомъ на бокъ, смотрла на покраснвшую Кити и тоже прошептала:

– Какъ?

– Нтъ, это я не могу разсказать, – сказала она, и голосъ дрогнулъ. – Впрочемъ, было вотъ что.

– Ты помогла? – сказала Долли.

– Да какъ хочешь думай. Онъ сказалъ, что я свжа, а я сказала: «А я не спала, а все думала». – «И я тоже. Но мысли хорошія». – «Какія?» И мы узнали, что мы объ одномъ и томъ же думали. И тутъ все случилось....