Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

– Да отчего жъ никто? Вотъ вы все такъ, маменька. Ну что тутъ, какіе хитрости и тонкости. Ея принимали везд какъ Каренину, а теперь она Удашева, и вс будутъ принимать.

– Ну, это мы еще увидимъ.

– Да, вотъ увидите.[1622] Они не хотли до сихъ поръ быть въ свт. А посмотрите, Удашевы подутъ въ Петербургъ, и вс къ нимъ подутъ и будутъ принимать.

– Не думаю. Старуха Удашева видть не хочетъ сына, и ужъ одно это, что она поставила сына противъ матери.

– Совсмъ не думала возстановлять. А кто же угодитъ московской Грибодовской старух?

И Алабинъ обратился за подтвержденіемъ къ Ордынцеву и Кити. Мнніе жены его не интересовало.

– Я не поду, – сказалъ Ордынцевъ. – А жена какъ хочетъ.

Онъ не смотрлъ на жену, говоря это. Онъ зналъ, что въ ея душ должна была быть сложная борьба чувствъ относительно этаго. Онъ зналъ, что она не могла простить Анн то, что тогда она отняла у нея жениха и побдила ее. Онъ зналъ, что женщины никогда не прощаютъ этаго, и онъ не ошибался. Онъ думалъ еще, что мысль о близости этаго человка, воспоминаніе прежняго волнуетъ ее. И въ этомъ онъ ошибался. Человка этаго не существовало для нея, и она была такъ равнодушна къ нему, что она даже не помнила его, не могла живо представить себ его: онъ не существовалъ для нея. Еще онъ думалъ, глядя на мертвенное и строгое выраженіе, установившееся на ея лиц, что она думаетъ о томъ, какъ онъ понимаетъ теперь ея чувства, и въ этомъ онъ ошибался. Она ни о чемъ другомъ не думала въ эту минуту, какъ только о томъ, зачмъ эта дурная (она считала ее дурной женщиной, и въ этомъ они часто спорили съ сестрой, считавшей ее очень хорошей женщиной) – эта дурная женщина и прежде и теперь встрчается ей на дорог и разстраиваетъ ея жизнь. И она была зла и холодна.

– Я? – сказала она. – Зачмъ я поду? Не мн ршать эти вопросы: почтенная ли она женщина или нтъ. Но главное, что эти вопросы меня вовсе не интересуютъ. И мы съ Мишей давно ужъ держимся того правила, чтобы не имть географическихъ знакомствъ. Чтожъ, что они живутъ близко. Они не нашего круга, какъ М-me Фуксъ; а та, хоть и за 300 верстъ, – нашего круга, и мы къ нимъ подемъ и они къ намъ.

– Да, да подемъ завтра, подемъ Корушка, – заговорилъ Ордынцевъ, довольный отвтомъ жены и лаская подошедшую къ нему собаку, взвизгивавшую жалостно и нжно отъ ласки хозяина.

– Да избави меня Богъ сестрой производить раздоръ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ доброй улыбкой.

– Я съзжу къ ней, потому что люблю ее, а не только другимъ не совтую, и жен предоставляю длать, какъ она хочетъ.

– Я давно хотла и поду, – сказала Долли. – Мн ее жалко, и я знаю ее. Она прекрасная женщина. Я поду одна, когда ты удешь на охоту. И никого этимъ не стсню. И даже лучше безъ тебя, Стива. Вотъ какъ ты будешь на охот.

– Вотъ разсудила моя умница, – и онъ покровительственно потрепалъ ее по плечу.

–

5

На зар телжка стояла у подъзда, и Кора, навизжавшись, напрыгавшись, уже сидла въ ней дожидаясь. Степанъ Аркадьичъ въ большихъ новыхъ сапогахъ, доходившихъ до половины толстыхъ ляжекъ, въ зеленой блуз съ игрушечкой ружьемъ и отрепанной пуховой шляп стоялъ на крыльц улыбаясь, съ сигарой во рту, и отбиваясь отъ половопгаго сетера Крака, который вился около него и, вскидывая лапы на плечи, цплялся за дробовикъ;[1623] Ордынцевъ тоже въ охотничьемъ забжалъ еще разъ къ проснувшейся жен.

Когда онъ вышелъ и слъ въ телжку, взявъ возжи и сдерживая игравшую рыжую пристяжную, онъ весь, какъ всегда, отдался чувству и длу предстоящей охоты и не безъ страха и соревнованія поглядывалъ на Алабина, извстнаго сильнаго стрлка. Онъ боялся и не найти довольно и того, чтобы его Кракъ не оказался лучше Коры, и того, главное, чтобы Алабинъ не обстрлялъ его. Кром того, его телжка, имъ выдуманная, лошади – все это занимало его, и на все онъ желалъ знать мнніе и одобреніе Алабина. Но Алабинъ, какъ и во всемъ въ жизни, самъ ничего не устроившій трудомъ, любилъ и цнилъ все хорошее, но такъ, какъ рыба воду въ[1624] пруд. Разумется, вода хороша, но могла бы быть почище и лучше бы, еще побольше. Но Ордынцеву и его холодное одобреніе было пріятно.

– Вотъ эта своего завода, полукровная – видишь. А это я придумалъ мсто и для собакъ. Кора сюда! – Кора вскочила.

– А чтожъ, сюда не зайдемъ? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, указывая на низъ съ кочками около рки, выбитый скотиной между двумя лугами не кошенными, съ срымъ сплошнымъ ковромъ махалокъ созрвшаго покоса.

– Нтъ, – выбитъ и не кошенъ. А вонъ тамъ затонъ. Можно зайти. Тамъ скошено, и на рядахъ дупеля могутъ быть.

Они зашли, дупель вылетлъ голубов[атый], перелетлъ изъ подъ ноги съ выпуклымъ трескомъ крыльевъ. Ястребъ вьется. И наконецъ бекасиное болото. Лакей Красовскаго. Жаръ ружья, горнъ[?]. Алабинъ, покачивая, лпитъ. Тучи бекасовъ, Голодъ, яйца[?]. Легли отдохнуть, разговоръ о супружеств.

6.