Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

Мысли и вопросы эти не покидали его ни на часъ.

«Подло наконецъ, – говорилъ онъ себ, – молиться въ минуты горя и отвергать потомъ». Разговаривая съ женой, съ Долли, съ няней, глядя на сына, въ разговорахъ съ прикащикомъ, съ мужиками онъ думалъ о томъ и находилъ указанія на занимавшіе его вопросы.

Вскор посл прізда въ деревню, похавъ въ имніе сестры, онъ разговорился съ старикомъ мужемъ кормилицы объ отдач земли. Левинъ предлагалъ другому старику взять землю и настаивалъ на цн, даваемой дворникомъ.

– Онъ не выручитъ, Константинъ Дмитричъ, – отвтилъ старикъ.

– Да какже тотъ?

– Да вотъ также, какъ вы. Вы разв обидите человка. Такъ и онъ. Судить грхъ, какъ тотъ, онъ не выручитъ.

– Да отчего?

– Другой человкъ только для своихъ нуждъ живетъ – сть, пить, спать. A оканычъ правдивый старикъ. Его попросить, онъ спуститъ. Тотъ для себя, для нужды, а этотъ для Бога, для правды живетъ, душу спасаетъ, человкъ, одно слово.

Церковь, по ученію Хомякова, живетъ для правды, а не для нуждъ. Его собственная жизнь послднее время и общій взглядъ его, общій съ мужиками, подлость отрекаться отъ молитвы – все вдругъ сошлось къ одному и освтило его.

– Ну такъ прощай, потолкуете и заходите ко мн, – сказалъ онъ мужику, – а я пойду домой.

– Счастливо, Константинъ Дмитричъ. Что это вы пшкомъ ходите?

– Я люблю.

– Я вамъ лошадку запрегу.

– Не надо.

– Жара же страсть.

– Да, пересохло все. Ну, прощай, – сказалъ Левинъ, желая поскоре уйти и остаться одному съ своими мыслями.

– Страсть томитъ. Дождичка бы надо для зеленей. Такъ сухая матушка и лежитъ, ровно не сянная. Счастливо, Константинъ Дмитричъ.

Левинъ пошелъ домой большими шагами, не чувствуя ни жары, ни усталости, прислушиваясь не столько къ своимъ мыслямъ, сколько къ душевному состоянію, прежде никогда имъ не испытанному. Прежде, когда онъ придумывалъ себ точки опоры, эти его мысли, долженствовавшія быть точками опоры, дйствовали на него, какъ капля горячей воды, налитая въ бочку. Капля была горяча, но только пока она была отдльна, но стоило влиться – погрузиться въ общее, чтобы ихъ не видно было тамъ. Но теперь вдругъ въ первый разъ онъ почувствовалъ, что эта одна мысль, высказанная мужикомъ, вызвавшая цлый градъ мыслей, сходившихся къ одному центру, была уже не капля.

Вс эти прежнія мысли, вс вдругъ какъ будто ждали какой то искры, чтобы скинуть съ себя покровы и собраться въ одну массу, и такую массу утшительныхъ мыслей, что онъ чувствовалъ, что перевсъ уже былъ на ихъ сторон. Онъ чувствовалъ уже теплоту отъ влитой горячей влаги. Онъ чувствовалъ, что все его прежнее миросодержаніе уже измнилось въ душ его, поднялось таинственно согрвающее броженіе, и онъ съ наслажденіемъ прислушивался къ нему.