Полное собрание сочинений. Том 3. Рассказы, очерки (1896-1897)

Из печатных отзывов первый появился уже в майском номере «Книжек „Недели“» под названием «Самобытное декадентство». В новой повести Горького, писал рецензент, «проявляется то же стремление, как и в прежних его рассказах, доказать, что декаданс во вкусе „Северного вестника“ проник уже <во> все слои русского общества. Он хочет, по-видимому, даже убедить, что декаданс явление органическое, почему и берет себе героев декадентов из слоев почти или вовсе не тронутых культурой» («Книжки „Недели“», 1898, № 5, стр. 188). Цитируя текст, где Варенька, сравнивая русскую и французскую литературы, отдает предпочтение последней, рецензент с возмущением заключал, что «дикости» героини «придан книжный характер какого-то популяризированного нитчшеанства». Выдуманная Варенька Олесова «не характеризует новых брожений деревни, да и идут эти брожения не с того конца» (там же, стр. 189, 190).

В декаденты зачислил автора «Вареньки Олесовой» и нововременец В. П. Буренин: «…г. Горькому, очевидно, не давали спать спокойно декадентские лавры г. Сологуба, и вот он сочинил сцену еще позабористее» («Новое время», 1898, № 8075, 21 августа). «Я, впрочем, не стал бы беседовать о повести г. Горького и о „небывалом“ ее конце, — писал далее Буренин, — в сущности ведь вся повесть только плоха, а небывалый ее конец имеет значение скандала, не более <…> Об этом скандале можно было бы и, пожалуй, даже должно было бы промолчать, если бы не было одного маленького обстоятельства. Дело в том, что г. Горький прославляется некоторыми современными журнальными критиками в качестве нового, крупного, свежего и оригинального таланта» (там же).

В ноябре 1899 г. с рецензией на третий том «Очерков и рассказов» выступил Северов (П. О. Морозов), выразив отношение к «Вареньке Олесовой» той части критики, которая в общем доброжелательно встретила молодого писателя. Высоко оценивая рассказы Горького о «бывших людях», говоря, что их герои «люди живые, настоящие», «всамделишные», критик уничтожающе отзывается о «Вареньке Олесовой». «Здесь что ни слово, что ни положение, — всё от начала до конца надумано, сочинено, кое-как сметано на живую нитку: читаешь — и не узнаешь писателя, — да тот ли это Горький, который прежде умел так правдиво, так непосредственно рисовать картины жизни? Автор, видимо, прочел Мопассана, и захотелось ему изобразить что-нибудь своеобразное на „вечно юную“ эротическую тему. Результат получился самый плачевный, ни с чем не сообразный…» («Новости», 1899, № 304, 4 ноября).

Первый наиболее обстоятельный разбор «Вареньки Олесовой» появился в журнале «Русская мысль». Статья не была подписана. Принадлежала она П. Ф. Николаеву, который в 1902 г. включил ее в свой сборник «Вопросы жизни в современной литературе» (М., изд. Д. П. Ефимова). Начав с утверждения, что заключительная сцена «Вареньки Олесовой» «отличается поразительной, небывалой в нашей литературе грубостью», и вместе с тем не желая «поддаваться тяжелому первому впечатлению», критик считает необходимым проникнуть в глубину содержания произведения и «угадать, что за идеи или настроения руководили» автором. В отличие от упомянутых выше критиков, Николаев считает, что повесть производит сильное впечатление и что это — результат «недюжинной силы г. Горького» («Русская мысль», 1898, № 7, стр. 291–292). Неустанный интерес, испытываемый на протяжении чтения, всё же, по его определению, «ядовитый и вредоносный». «Г-н Горький не верит в культурного человека; не особенно он верит и в саму культуру, но зато он верит с почти фанатической горячностью в могущество, правду и красоту природы и ее сил. Он, если позволительно так выразиться, прирожденный и, пожалуй, малосознательный руссотист <…> Талант г. Горького есть талант по преимуществу мужественный или, лучше сказать, активный. Автор всегда и везде горит жаждой призыва к делу, к борьбе против всего, что представляется ему задержкой для деятельности, для беспрепятственного движения естественных сил, таящихся в человеческой груди. Он хотел бы снести, устранить все культурные препоны, лежащие на пути потока этих естественных сил; он негодует, даже яростно кричит на эти препоны, он искренно ненавидит их» (там же, стр. 292). Поскольку «оголение и вместе с тем возвеличение инстинкта», по мнению критика, составляет основной пафос произведения, постольку «оголение героини повести г. Горького есть не простая порнография, а до известной степени символ. Автор не только оголил свою героиню, он и обожествил ее, и преклонился пред воплощенным в ней инстинктом. Обожествив естественную силу в лице Вареньки, он совершенно осмеял и проклял культурную слабость в борьбе с инстинктом в лице Полканова. Вся повесть и представляет рассказ о борьбе стремлений, развитых историей в душевной жизни культурного человека, с оголенным, но могучим инстинктом. И инстинкт побеждает» (там же, стр. 293). Критик находит «некоторые сходства, хотя и не заимствования», «Вареньки Олесовой» с «Асей» Тургенева и повестями Помяловского.