Полное собрание сочинений. Том 3. Рассказы, очерки (1896-1897)

После первой публикации Горький неоднократно правил и редактировал «Вареньку Олесову». Первая правка журнального текста связана с подготовкой третьего тома ДЧ. В августе 1898 г. Горький писал С. П. Дороватовскому: «Говорить об издании III тома, я полагаю, рано еще. Что поместить в него? „Варенька“ требует основательной работы, а я сейчас должен писать что-нибудь новое, ибо денег — ни гроша. Затем мне хотелось бы, чтоб весь третий том был заполнен рассказами из быта мелкой интеллигенции. Попробуем, каков я буду в этой сфере» (Г-30, т. 28, стр. 29). В октябре того же года писатель наметил примерный состав III тома и выслал Дороватовскому вырезки и оттиски рассказов, в том числе и «Вареньку Олесову», но, надо полагать, еще не отредактированную (там же, стр. 33). В письме от 12 февраля 1899 г. Горький вновь обсуждает со своим издателем предполагаемый состав III тома и добавляет: «Очень прошу вот о чем: непременно пришлите мне корректуру „Вареньки“, я эту вещь сокращу» (там же, стр. 62). Просьба прислать корректуру рассказа содержится и в письме Дороватовскому от 22 или 23 апреля (см. там же, стр. 73).

Работая над корректурой, автор устранял излишние подробности, неточности в изображении внутреннего мира героев, их переживаний и ощущений; исключал многие авторские сентенции, преувеличения и «красивости». Множество сокращений вызвано заботой Горького о лаконичности речи, как авторской, так и героев.

Горький поправил высказывания героини о литературе, вычеркнув, в частности, пренебрежительные отзывы о русских классиках; смягчил особенно резкие высказывания Вареньки о русском «мужике». Тщательной правке подверг Горький финальную сцену, которая вызвала наиболее резкие нападки критики (см. варианты).

Особо следует отметить здесь случай незавершенной авторской правки. На стр. 97 в споре с Ипполитом Сергеевичем Бенковский говорит: «И знаю, что вы крайний материалист. Читал ваши статьи». В первопечатном тексте было: «Читал вашу статью против идеалистов». Последние два слова Горький сократил, а слово «статью» исправил на «статьи». Однако на следующей странице осталась неисправленной связанная с этим реплика Бенковского: «если вы пойдете прямым путем логики от взглядов, изложенных в вашей статье».

Новая авторская правка рассказа для Зн₄ была существенной, но принципиально не отличалась от предыдущей (для ДЧ). Здесь также следует отметить один случай незавершенной правки. В рассказе Елизаветы Сергеевны о смерти мужа после слов: «он почти каждый день жаловался на колотья в сердце, перебои, бессонницу» в ПТ, ДЧ₂, Зн_1–3 следовало: «но все-таки когда его привезли с поля — я едва устояла на ногах…» Горький эту фразу исключил, в результате чего следующая: «Говорят, он там очень волновался, кричал…» — осталась неясной (стр. 62).

Очень тщательной правке подвергся текст «Вареньки Олесовой» при подготовке его для К. Горький продолжает сокращать элементы описательности, снимает авторские сентенции и характеристики, в которых обнаженно формулируется идея произведения (см. варианты).

Среди многочисленных поправок, внесенных Горьким в текст после первой публикации, немало таких, которые, очевидно, были продиктованы критическими отзывами.

«Варенька Олесова» сразу же после своего появления обратила на себя внимание критики. Причем отклики, за небольшим исключением, были резко отрицательными. Даже близкие Горькому люди, вроде лечившего его врача и общественного деятеля Л. В. Средина, остались недовольны произведением. Прочитав III том «Очерков и рассказов», Средин 23 декабря 1899 г. писал Горькому: «„Вареньку“ так и не переделали — свинство! а ведь обещали. Вот эта халатность меня возмущает, надо бы подтянуться <…> Не распускайтесь!» (Архив А. М. Горького, КГ-рзн-10-22-1). «Из Ваших произведений, — писал 15 января 1900 г. Горькому П. Ф. Якубович-Мельшин, — мне больше всего по душе те, где Вы описываете жизнь, не мудрствуя лукаво, так, как подсказывает Вам собственное горячее сердце и наблюдат<ельный> ум; меньше всего те, где пробивается наружу, так сказать, кружковое влияние. Напр<имер>, „Варенька Олесова“ — как хотите — отзывается, на мой взгляд, „эстетизмом“ и „декадентством“ „Сев<ерного> вестника“ <…> Батюшка, Алексей Максимович! Да какой же Вы „эстет“ или „декадент“, Вы, на собств<енных> плечах изучивший горе народное, и потому обязанный послужить этому горю? До Варенек ли Олесовых дело Вам? Их ли „горю“ призваны Вы сочувствовать?» (Г, Материалы, т. II, стр. 367).

Не понравился рассказ и Л. Н. Толстому, который, вероятно, говорил об этом самому автору. О том, что беседа с Толстым о «Вареньке Олесовой» состоялась в первую их встречу, вспоминал сам Горький в очерке «Лев Толстой» (Г-30, т. 14, стр. 262). Сохранились пометки Толстого на полях второго тома сочинений Горького в издании «Знания» (1901). В «Вареньке Олесовой» вся сцена на реке отчеркнута, и там, где Полканов «смотрит с восторгом», написано: «гадко», а где он становится на колени, — «очень гадко» (см. «Толстовский ежегодник», М., 1912, стр. 140).