Полное собрание сочинений. Том второй. Повести и рассказы (1848-1859)

р. 46. Лоб! — сказал Вася… — Если рекрута признавали годным к военной службе, председатель рекрутского присутствия говорил: «Лоб!», в противном случае произносилось: «Затылок!» Вслед за этим и выбранным, и «забракованным» цирюльник подбривал головы либо спереди, либо сзади. Такой порядок при рекрутском наборе существовал до 1862 г.

р. 47. …бедняк недавно из податного звания… — К податному сословию причислялись крестьяне и городские мещане. Помимо особого денежного налога (подушной подати), на них в законодательном порядке налагался ряд правовых ограничений. Лица податного звания обязаны были нести воинскую повинность.

ЧУЖАЯ ЖЕНА И МУЖ ПОД КРОВАТЬЮ

(Стр. 49)

ОЗ, 1848, № 1, отд. VIII, стр. 50–58; № 11, отд. VIII, стр. 158–175.

1860, том I, стр. 449–500.

1866, том III, стр. 133–149.

Автограф неизвестен.

Впервые напечатано: ОЗ, 1848, № 1, отд. VIII («Чужая жена. (Уличная сцена)»), с подписью: Ф. Достоевский (ценз. разр. — 31 декабря 1847 г.); № 11, отд. VIII («Ревнивый муж. (Происшествие необыкновенное)»), с подписью: Ф. Достоевский (ценз. разр. — 31 октября 1848 г.).

Печатается по тексту 1866 со следующими исправлениями по ОЗ и 1860:

Стр. 53, строка 47: «Очень верю-с» вместо «Очень верно-с» (по ОЗ и 1860).

Стр. 58, строка 39: «звание есть у тебя» вместо «знание есть у тебя» (по ОЗ).

Стр. 60, строка 26: «но теперь ты здесь» вместо «но теперь вы здесь» (по ОЗ).

Стр. 62, строка 35: «решительно ничего не мог заметить» вместо «решительно не мог заметить» (по ОЗ и 1860).

Стр. 63, строка 13: «если они у вас есть в доме» вместо «если они у вас в доме» (по ОЗ и 1860).

Стр. 66, строка 47: «или я закричу» вместо «или закричу» (по ОЗ).

Стр. 67, строки 39–40: «знайте, что мы здесь на одной доске» вместо «знаете, что мы здесь на одной доске» (по ОЗ).

Рассказ «Чужая жена и муж под кроватью» возник из двух самостоятельных произведений: «Чужая жена» (ОЗ, 1848, № 1, отд. VIII, стр. 50–58) и «Ревнивый муж» (ОЗ, 1848, № 11, отд. VIII, стр. 158–175).

Оба эти рассказа, по-видимому, должны были входить в цикл «Из записок неизвестного», о чем свидетельствуют первоначальные варианты рассказов, связывающие их с «Елкой и свадьбой» (см. «Варианты», стр. 61, строка 31), а также единый для этих произведений образ повествователя.

Подготавливая в 1859 г. двухтомное собрание сочинений, писатель объединил оба рассказа в один — «Чужая жена и муж под кроватью». В первой части (в «Отечественных записках» ей соответствовала «Чужая жена») были лишь незначительно изменены отдельные реплики Ивана Андреевича и молодого человека. Вторая часть (по «Отечественным запискам» — «Ревнивый муж») была изменена существенно: опущено авторское вступление, а вместе с ним и указание на связь этого произведения с рассказом «Елка и свадьба»; сокращены сцены споров соперников «под кроватью». Достоевский отказался также от частого повторения одних и тех же слов и выражений, например: «Нет, не старик; почему же старик? Я молодой… Я, может быть, тоже еще довольно молодой человек» и др. (см. «Варианты», стр. 75, строки 7–8).

Достоевский с юных лет увлекался театром (см. об этом воспоминания А. Е. Ризенкампфа — Биография, стр. 41; М. П.в. Драматургические опыты Достоевского. В кн.: Творчество Достоевского, стр. 41–63; Гозенпуд, стр. 18–37). Живя в Петербурге, он был постоянным читателем журнала «Репертуар и Пантеон», печатавшего русские и иностранные пьесы (по преимуществу водевили). В 1847–1848 гг. в этом журнале сотрудничал брат писателя М. М. Достоевский.

В свой рассказ Достоевский перенес некоторые приемы водевильного жанра. По водевильным образцам построены диалоги, насыщенные многочисленными каламбурами. Связь с водевильной традицией усилилась в редакции 1860 г.: заглавие рассказа напоминает названия популярных водевилей 1830–1840-х годов (ср., например: Ф. А.и. Муж в камине, а жена в гостях (1834); Д.й. Муж с места, другой на место (1840), Жена за столом, а муж под столом (1841) и др.). Внешними, «техническими» приемами водевильного стиля — динамичностью, умением живо строить диалоги, остроумной и неожиданной игрой слов — Достоевский не раз пользовался и в дальнейшем (см., например, «Дядюшкин сон»).

Отчетливо прослеживается также связь этого рассказа с традициями фельетонов и очерков 1840-х годов. Примечательно, что многие фамилии в «Чужой жене…» семантически значимы, являются элементом характеристики героев (см.: М. С.н. Гоголевские наименования в произведениях Достоевского. «Slavia», 1961, t. III, стр. 451–461).

Впоследствии Достоевский дал иную, углубленно-психологическую, трактовку темы обманутого мужа в рассказе «Вечный муж» (1870).