Полное собрание сочинений в 8 томах. Том 2

Что верно, то верно: от перемены названий сношение не меняется.

Олоферн

Да укрепит твой разум Всевышний. Я говорю: от перемены названий соотношение не меняется.

Тупица

Ну и я говорю, что от перемены названий поношение не меняется. Луне больше месяца отродясь не бывало. А еще я говорю, что олень, застреленный принцессой, был козленком.

Олоферн

Отец Натаниэль, угодно вам выслушать сымпровизированную мной эпитафию на смерть этого животного? Для вящего разумения невежд я именую оленя, которого застрелила принцесса, козлом.

Натаниэль

Perge[189], почтеннейший Олоферн, perge, но только избегайте, пожалуйста, неблагопристойностей.

Олоферн

Я позволил себе некоторую игру созвучий, ибо это придает стихам легкость.

Принцесса, прелести полна, прицелившись, попала
В козла, который скок козлом в кусты, но меж кустов
Свалился с ног, стрелой сражен. Собачья стая стала
Рвать раны робкой жертвы в кровь, рыча под рев рогов.
Так, зло и всем козлам назло, беззлобному козлу
Принцесса причинила зло, хоть не склонна ко злу.

Натаниэль

Редкая способность!

Тупица

(в сторону).

Драть чужие уши. Это он доказал.

Олоферн

Природа дарования, коим я обладаю, очень-очень проста. Ум мой от рождения предрасположен к фантазии, причудливо выражающейся в образах, фигурах, формах, предметах, понятиях, представлениях, порывах и отступлениях. Зачинаются они во чреве памяти, возрастают в лоне pia mater[190] и рождаются на свет с помощью благосклонной случайности. Но дарование расцветает лишь в том, в ком оно достигает остроты. Мне на свое жаловаться не приходится.

Натаниэль

Сударь, я благодарю творца, пославшего нам вас. И мои прихожане тоже. Вы отлично печетесь об их сыновьях, да и дочерям их от вас большая польза. Вы — добрый член нашей общины.

Олоферн

Mehercle![191] Если их сыновья сообразительны, я не обделю их познаниями; если их дочери способны, я приспособлю их к делу. Но vir sapit, qui pauca loquitur[192]. Какая-то особа женского пола приветствует нас.

Входят Жакнета и Башка.

Жакнета

Добрый день, наш духовный отец.

Олоферн

«Духовный» — «Дух-овный»! Почти что «дух овна́». Кого же вы это подразумеваете?

Башка

Отца Натаниэля, господин учитель. Ведь он больше всех личиком на барана похож.

Олоферн

Овен — баран! Какой проблеск остроумия в этой щепоти праха! Для кремня в нем довольно искры, для свиньи — бисера. Очень мило! Очень удачно!

Жакнета

Отец мой, будьте добры, прочтите мне это письмо. Мне принес его Башка, а прислал дон Армадо. Прошу вас, прочтите, пожалуйста.

Олоферн

«Fauste, precor gelida, quando pecus omne sub umbra ruminat...»[193] и так далее. О, добрый старый Мантуанец! Смею сказать о тебе то же, что путешественники о Венеции:

«Venegia, Venegia,
Chi non te vede, non te pregia»[194]

.

Старый Мантуанец! Старый Мантуанец! Тебя не ценит лишь тот, кто не понимает. До-ре-соль-ля-ми-фа. — Прошу прощения, сударь, каково содержание письма? Или, вернее, как говорит Гораций в своих... каких, то есть, стихах?

Натаниэль

Да, сударь, в стихах и притом очень искусных.

Олоферн

Дайте мне прослушать какую-нибудь строфу, один куплет, один стих. Lege, domine[195].

Натаниэль

«Как клясться мне в любви? Я клятву преступил.
Ах, лишь одной красе мы верность соблюдаем.
Но, изменив себе, тебе я верен был.
Мой дух, сей дуб, тобой, как ветвь лозы, сгибаем.
В тебе наука вся. Твои глаза — родник,
Где можно почерпнуть все радости ученья.
Тот, кто познал тебя, познания достиг;
Тот мудр, чей ум сумел тебе воздать хваленья.
Лишь неуч не придет в восторг перед тобой.
Коль горд я смею быть, горжусь, что обожаю
И пламя глаз твоих, и голос гневный твой,
Который музыкой небесной почитаю.
О неземная, я простить меня молю
За то, что языком земным тебя хвалю».

Олоферн