Полное собрание сочинений в 8 томах. Том 8

О Гриффит, я больна уже смертельно.
Как ветви, отягченные плодами,
Уж ноги пригибаются к земле,
Желая сбросить бремя. Дай мне стул.
Вот так. Теперь как будто стало легче.
Ты, кажется, мне только что сказал,
Что кардинал, великой чести сын,
Скончался?

Гриффит

Да, но думал я, что в горе
Вы просто не расслышали об этом.

Екатерина

Скажи, любезный Гриффит, как он умер?
И если тихо, то примером мне
Послужит он.

Гриффит

Да, говорят, что тихо.
Как только грозный граф Нортемберленд
Его под стражу заключил в Йорке
И предложил предстать перед судом
Под гнетом очень тяжких обвинений,
Он сразу захворал настолько сильно,
Что даже сесть не мог на мула.

Екатерина

Бедный!

Гриффит

До Лестера он наконец добрался
И там в аббатстве был с почетом встречен
Почтенным настоятелем и братьей,
И он ему сказал: «Святой отец!
Старик, разбитый ураганом власти,
Пришел, усталый, кости здесь сложить,
Из милости ему могилу дайте!»
Он слег. Его болезнь не утихала,
И вот через три дня, в восьмом часу,
Как он и сам себе предрек заране,
Исполненный раскаянья и слез,
Благочестивых мыслей и печали,
Все почести он миру возвратил,
А душу — небу, и скончался тихо.

Екатерина

Да успокоится он, грешник, с миром!
И все же, Гриффит, я хочу сказать
О нем без злобы. Он надменен был,
Всегда себя равняя с королями,
Стремился он страну держать в узде,
Твердил, что симония допустима,
А мнение свое считал законом.
Способен был порою лгать в глаза
И быть двуличным и в словах и в мыслях.
И лишь к тому, кому готовил гибель,
Выказывал притворное участье.
Он в обещаньях был могуч, как раньше,
А в исполненьях, как теперь, ничтожен.
Плоть услаждал свою, тем духовенству
Худой пример давая.

Гриффит

Госпожа,
Дела дурные мы чеканим в бронзе,
А добрые мы пишем на воде.
Нельзя ли мне сказать в его защиту?

Екатерина

Да, Гриффит. Незлопамятна же я.

Гриффит

Был кардинал из низкого сословья,
Но с колыбели предназначен к славе.
Он был ученый, зрелый и глубокий,
Весьма умен, блистательный оратор,
Надменен и суров он был с врагами,
Как лето, ласков был к своим друзьям,
И хоть в стяжанье был он ненасытен
(Я знаю, это грех), но, госпожа,
Он в щедрости зато не знал предела.
Свидетельствуют на века о том
Ипсуич и Оксфорд. Первый пал с ним вместе,
Как бы с творцом желая умереть.
Другой же, недостроенный, известен
Великолепьем и растущей силой.
В столетьях слава будет жить о нем.
Паденье Вулси счастье принесло,
Теперь он только и познал себя,
В судьбе ничтожной обретя блаженство.
Себя он большей честью увенчал,
Чем люди были дать ему способны,
И в страхе божьем так скончался он.

Екатерина