Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Если ты скажешь, что противъ такого угнетательнаго направленія правительствъ ты обезопасилъ себя другимъ требованіемъ, именно тмъ, что „государство, какъ ты говоришь, должно доставлять намъ одно: возможность пріобрсти все, что нужно для земной жизни, и пользоваться спокойно этимъ пріобртеніемъ, т.-е. свободу”. Это хорошо на словахъ; но почему же ты думаешь, что государство, которое существуетъ съ какою-нибудь мелкою земною цлью, послушается твоего требованія свободы? Понятіе о свобод политической есть понятіе относительное и отрицательное, и только на немъ основывалось бы и для него существовало бы общество. Какъ и чмъ удержишь ты эту свободу въ такомъ устройств, которое не признаетъ другой законности, кром господства большинства, т.-е. перевса силы? Если же въ это относительное и отрицательное понятіе о свобод политической мы захотимъ вложить смыслъ существенный и положительный и назовемъ ее уваженіемъ къ свобод нравственной и къ достоинству человка, то такое понятіе непосредственно происходитъ изъ началъ религіозныхъ; и если ты хочешь, чтобы государство признало его, то оно должно признать и производящія его начала за свое законное основаніе. Признать святость нравственнаго лица нельзя, не признавая святости вчныхъ нравственныхъ истинъ, которыхъ источникъ и средоточіе есть вра. Потому, только возникая изъ вры, и ей подчиняясь, и ею одушевляясь, можетъ государство развиваться стройно и сильно, не нарушая свободнаго и законнаго развитія личностей и такъ же свободно и живительно согласуясь съ духомъ народа, проникнутаго тою же врою.

Здсь оканчиваю я письмо мое, любезный другъ, но не отвтъ, ибо надюсь продолжать въ Калуг. Но письмо это дошло до того пункта, на которомъ кончилось первое и съ котораго оно было отодвинуто твоимъ нападеніемъ. Слдов. эти 3 письма (2 моихъ и 1 твое) составляютъ одну половину вопроса, т.-е. объ отношеніи государства къ церкви вообще. Вторая половина будетъ разсматривать эти отношенія въ особенности, т.-е. какая система врованія соотвтствуетъ какому устройству государства. Здсь-то и заключается настоящее зерно моей мысли. Потому, если напишешь на это письмо отвтъ, то не сообщай его мн прежде окончанія моего письма. Остаюсь и проч.

31.

ЕМУ-ЖЕ[63].

1 Іюня 1854 года.

Любезный другъ! Прилагаю расписку Вреде и очень бы желалъ поскоре узнать отъ тебя, такъ ли я сдлалъ, что отдалъ ему деньги, не получивъ отъ него твоей сохранной расписки, которую онъ, какъ говоритъ, забылъ въ деревн. Это въ его расписк прописано, и я потому не ршился затрудняться въ выдач, думая тмъ исполнить твое желаніе. Если же есть у тебя какое нибудь сомнніе, то напиши поскоре, покуда онъ не ухалъ за границу.

Что то ты подлываешь въ деревн? Я съ самаго отъзда твоего почти ничего не длалъ. Теперь моя жена перехала въ Сокольники на мсяцъ, дышать смолянымъ воздухомъ и пить кумысъ, по приказанію доктора, а я разъзжаю между Сокольниками и Красными воротами.

Новаго въ Москв ничего нтъ, кром того, что графиня Растопчина докричалась до того, что наконецъ ей поврило правительство, которое, будь сказано между нами, при всхъ своихъ качествахъ иметъ тотъ важный недостатокъ, что почти совсмъ лишено литературной образованности, и потому не можетъ отличить, что ему вредно въ литератур, отъ того, что можетъ поддержать его силу. И вслдствіе этого, Хомякова, который, какъ ты знаешь, былъ всегда защитникомъ самодержавія и православія, на котораго за это даже нападали такъ называемые либералы отъ 1823 года по сіе время, на котораго вообще нападали еще за то, что онъ одинъ изо всхъ поэтовъ всегда хвалилъ Россію, теперь призывали къ графу Закревскому, и по предписанію 3-го Отдленія взяли съ него росписку въ томъ, что онъ никому не будетъ сообщать своихъ сочиненій прежде, чмъ ихъ утвердитъ цензура. Это за то, что онъ въ стихахъ своихъ къ Россіи сказалъ, что у насъ нтъ правды въ судахъ. Эта мра, разумется, очень дйствительное средство для того, чтобы убить вдохновеніе поэта. Каково, сочиняя стихи, думать о чиновникахъ главнаго цензурнаго Комитета! Хомяковъ старается не показать, что это его огорчило, но не могло быть иначе. Когда сообразишь нкоторые факты вмст, длается очень странно: преслдуютъ сочиненія и память Гоголя, который стоялъ за самодержавіе; преслдуютъ Хомякова, который тоже стоитъ за самодержавіе; а безсовстныя похвалы, которыя вся публика принимаетъ за насмшку, правительство принимаетъ за чистыя деньги, и даетъ за нихъ награды и перстни. Что заключить изъ этого? Къ тому же преслдуются люди съ талантомъ, а покровительствуются люди бездарные.

Обнимаю тебя и надюсь имть скорый отвтъ.

Душевно теб преданный

Иванъ Киревскій.

32.

А. В. ВЕНЕВИТИНОВУ[64].

2 іюня 1854 г.