Полное собрание стихотворений

И мы трудимся тож, как прежде, — отвечают, —

Да что мы ни сожнем, всё боги поедят».

— «Как? боги есть у вас, которые едят?»

— «Так наши нам жрецы сказали

И сверх того нам толковали:

Чем больше боги с нас возьмут,

Тем больше нам опять дадут».

— «Быть так, поможем вам, но знайте, — говорят, —

Вас должно сожалеть, а более смеяться,

Что вы на плутовство жрецов могли поддаться.

Не боги хлеб у вас — жрецы его едят,

И если впредь опять того же не хотите;

Так от себя жрецов сгоните,

А идолов своих разбейте и сожгите.

У нас один лишь бог; но тот не с нас берет,

А напротив того, наш бог всё нам дает.

Его мы одного лишь только прославляем,

По благостям одним об нем мы вображаем,

А вид ему не можем дать».

Решился ли народ отстать

От закоснелого годами заблужденья,

От идолов своих и жертвоприношенья, —

Еще об этом не слыхать.

МУХА И ПАУК{*}

В прекрасном здании одном,

Великолепном и большом,

В котором сколько всё искусством поражало,

То столько ж простотой своей равно прельщало,

В сем самом здании на камне заседала

Одна премрачная из мух и размышляла,

Так, как бы, например, ученый размышлял,

Когда глубокую задачу раздробляет.

А что у мух всегда вид пасмурный бывает

И часто голова ногою подперта

И бровь насуплена, тому причина та,

Что много мухи разумеют

И в глубину вещей стараются входить,

А не вершки одни учености схватить.

Премудрой мухе, здесь сидящей в размышленьи,

В таком же точно быть случилось положеньи.

Нахмуря плоский лоб полдюжиной морщин

В искании вещам и бытиям причин,

«Хотелось бы мне знать, — сказала, —

Строенье это от чего?

И есть ли кто-нибудь, кто сотворил его?

По-моему, как я об этом заключала,

То кажется, что нет; и кто бы это был?»

— «Искусство, — пожилой паук ей говорил, —

Всё, что ты видишь, сотворило;

А что искусство это было,

Свидетельствует в том порядок всех частей

Тобою видимых вещей».

— «Искусство? — муха тут с насмешкой повторила.—

Да что искусство-то? — спросила.—

И от кого оно? Нет, нет, я, размышляя,

Другого тут не нахожу,

Как то, что это всё лишь выдумка пустая

А разве я тебе скажу,

Как это здание и отчего взялося.

Случилось некогда, что собственно собой

Здесь мелких камушков так много собралося,

Что камень оттого составился большой,

В котором оба мы находимся с тобой.

Ведь это очень ясно мненье?»

Такое мухи рассужденье,

Как мухе, можно извинить;

Но что о тех умах великих заключить,

Которые весь свет случайным быть считают

Со всем порядком тем, который в нем встречают,

И лучше в нем судьбе слепой подвластны быть,

Чем бога признавать, решились?

Тех, кажется, никак не можно извинить,

А только сожалеть об них, что повредились.

САТИРЫ. САТИРИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

САТИРА I {*}

НА ХУДЫХ СУДЕЙ

Дивятся все тому и все не понимают

Те, кои о делах судейских рассуждают,

Зачем и отчего в судах порядка нет

И что беспутно всё в судилищах течет.

Не знаю, так ли я о этом рассуждаю,

Но вот причиной я сему что полагаю.

Скажите, можно ли добра там ожидать,

Где на беспутствах всё пекутся основать?

Когда судья иль плут, или невежа сущий

¹⁰ И тем или другим к несчастью вас ведущий,

Когда такой судья судити посажен

И быть хранителем законов наречен,

Так можно ли в суде тут ждать чего другого,

Окроме только то, что вздумать льзя дурного?

Когда невежею он только будет врать

И в свете нет чего, он станет утверждать;

Когда, не знав местам земли он положенье,

Противу истины взнесет он в возраженье

И станет утверждать своею простотой:

²⁰ Таганрог в Франции, а Пекин под Москвой;

Когда на картах лес он мушками считает

Иль ручейком реку, речищу называет;

Земной наш, скажет, шар не в воздухе висит,

А на хребтах китов недвижимо лежит;

Что от Москвы в Казань Архангельск по дороге,

Нет в пушке разности и нет в единороге,

Или, по глупости своей сплетая бред,

Искусство горное кузнечеством зовет;С подьячим заодно ученого считает,

³⁰ Затем что грамоте и тот и тот ведь знает;

Иль если сталась речь о язве моровой,

Не знав естественной причины никакой,

Вскричит он: «Что за зверь та язва моровая,

Метляк или сверчок, иль тварь кака иная?»

Иль, быв определен театром управлять,

Не зная, инструмент который как назвать,

Фагот дудой, кларнет пискулькой называет,

А коль анзацу нет, купити посылает;

Дает дуде большой — большой в год и оклад,

⁴⁰ Хоть хуже дудочки сто раз в ней будет склад.

Счастлив, кто на дуде большой играть умеет,

Хотя игры его никто не разумеет!

Не должно ль хохотать преглупым толь судьям,

И льзя ль вверять дела судить таким вралям?

Вот отчего дела текут толь коловратно,

Теперь, я думаю, довольно всем понятно.

Вот отчего в судах судьею секретарь,

Затем что президент — незнающая тварь

И скудоумием своим всё одобряет,

⁵⁰ Что секретарь его ему ни представляет.

Он только затвердил, чтоб хорошо сказать

И имя бы свое кое-как подмарать.

А секретарь решит и делает что хочет,

А истец по суду век целый свой хлопочет.

Глупого я судьи пример здесь описал,

И должно, чтоб теперь я и о том сказал,

Который плутовством своим суд оскверняет

И бич народный в нем собою составляет.

О, тьма злодейств! О, тьма неизреченных бед,

⁶⁰ Котору за собой судья такой влечет!