В саду Гефсиманском стоял он один, Предсмертною мукой томимый.Отцу всеблагому в тоске нестерпимой Молился страдающий сын. «Когда то возможно,Пусть, Отче, минует мя чаша сия,Однако да сбудется воля Твоя…»И шел он к апостолам с думой тревожной, Но, скованы тяжкой дремой,Апостолы спали под тенью оливы,И тихо сказал он им: «Как не могли выЕдиного часа побдети со мной? Молитесь! Плоть немощна ваша!..» И шел он молиться опять:«Но если не может меня миновать – Не пить чтоб ее – эта чаша,Пусть будет, как хочешь ты, Отче!» И вновьОбъял его ужас смертельный,И пот его падал на землю как кровь, И ждал он в тоске беспредельной.И снова к апостолам он подходил,Но спали апостолы сном непробудным,И те же слова он Отцу говорил,И пал на лицо, и скорбел, и тужил,Смущаясь в борении трудном!.. О, если б я могВ саду Гефсиманском явиться с мольбами,И видеть следы от божественных ног, И жгучими плакать слезами! О, если б я мог Упасть на холодный песок И землю лобзать ту святую,Где так одиноко страдала любовь,Где пот от лица его падал как кровь, Где чашу он ждал роковую! О, если б в ту ночь кто-нибудь, В ту страшную ночь искупленья, Страдальцу в изнывшую грудь Влил слово одно утешенья!Но было всё тихо во мраке ночном,Но спали апостолы тягостным сном, Забыв, что грозит им невзгода;И в сад Гефсиманский с дрекольем, с мечом,Влекомы Иудой, входили тайком Несметные сонмы народа!