Полное собрание творений. Том II. Письма

Ну, конечно, тот же самый круг людей, который есть армия, сенат и гражданское общество, может быть кругом друзей или добрых знакомых. Такая стратификация не предполагает никакой властной вертикали, кроме личного авторитета человека в том или ином. Общество друзей – принципиально анархическое общество. И Синезий не просто имеет опыт такого общества, но и предпочитает его любому другому. Можно с полной уверенностью говорить, что это предпочтение было у него прямым отторжением от социума (во всяком случае, по временам). «Я раскаиваюсь в своем хтоническом образе жизни. Пропади же совсем, глазной гной безбожных людей! Пусть погибнет власть государств!»[1172] К этому следует прибавить и убеждение в сотериологической значимости сельской жизни, о котором мы сполна сказали выше[1173].

Это вот допущение разных типов власти в разных стратах, принятие их – в каждой особого, я назвал в ходе осмысления эпистолярного наследия Синезия панкратией. И, думаю, именно эта теория способна описать лучше всего и теоретические воззрения мыслителя, и практику его жизни.

Заключение. Что есть философия по Синезию? Что есть эллинское христианство?

Мы знаем, что Синезий умер от глубокой тоски. Тому виной были, конечно, и внешние обстоятельства. Смерть троих сыновей, кончина Феофила, изгнание брата, отдаление друзей, разорение Пентаполя – извне варварами и дурными чиновниками  изнутри. Соглашаясь с тем, что эти события были необходимым условием, мы отказываем им в статусе причины смерти мыслителя, полагая, что именно внутренний разлад убил этого сильного и находившегося в расцвете биологических сил человека.

Разлад этот, вне всяких сомнений, был вызван принятием сана, – дело не в формальном занятии должности, но в попытке стать тем, к чему обязывал епископский сан, усвоить новую, основанную не на эллинских, но на иудейских принципах систему статусов и социальных отношений. Попробуем пристальнее вглядеться, в чем состоял этот разлад.

Вполне понятно, что Синезий согласился стать священником, не рассчитывая на то, что христианская теургия откроет ему нечто, чего не могла бы открыть философия. Исследователи обычно не принимают во внимание, что отвержение теургии ямвлиховского типа в Трактате о снах обозначает также и отвержение теорий бого-церковно-служения, подобных той, что – по стопам следовавшего за Ямвлихом Прокла – была изложена в трактатах Псевдо-Дионисия и потом стала общим местом христианского средневековья. Таким образом, Синезий не ждал от епископского сана никаких чудес. При этом он считал философию мистерией из мистерий, тайной из тайн[1174]. Впрочем, Синезий допускал, что священнослужение ведет своим путем к достижению умной жизни, «возвышению к философии»[1175].

В таком убеждении, подкрепляемом ободрением местных старцев[1176], он окунается в суету церковно-политической жизни. Первым следствием этого является отказ от деревенского образа жизни. Вторым – отсутствие досуга. Третьим – отчуждение от созерцательной умной жизни (включая и угасание молитвы – прежде действенной). Первое приводит к потере привычного круга общения: любимых охотников из поселков к югу от Кирены и александрийских друзей из кружка Гипатии, отшатнувшихся от него после принятия сана. Для человека, столь связанного с близкими, как Синезий, это было подобно смерти. Второе привело к утрате внутренней сосредоточенности. Наконец, третье прервало общение с Богом. Все это – на фоне смерти детей и разорения отечества. И ничего вместо этого. В письмах философа нет ни единого упоминания о том, что епископство дало ему что-то положительное. Я говорю об этих событиях, никак не толкуя их и никак не оценивая, – в понимании, что возможны как пессимистический, так и оптимистический взгляд на них. Сам Синезий принял эти беды и смерть как должное.

Для нас сейчас важно еще раз проговорить, чем была для мыслителя философия. Нужно ясно отдавать себе отчет в том, что после Плотина (а это один из немногих философов, наряду с Платоном упоминающихся в Переписке Синезием по имени[1177]), провозгласившего и обосновавшего слияние с Первоначалом единственной целью философствования, неоплатонизм разделился на два течения, условно называемые мною аскетическим и теургическим. Сам Плотин, вне всяких сомнений, с этой позднейшей точки зрения должен быть отнесен к первой школе; вторая связывается обычно с именем Ямвлиха (хотя, вполне возможно, ее истоки нужно искать уже у Евдора Александрийского). Мы знаем, что школа Гипатии следовала научно-аскетическим путем, что Синезий, будучи в Афинах, не мог принять всерьез учеников высокочтимого Проклом Плутарха Афинского, являвшегося прямым наследником Ямвлиха, – теурга и философа одновременно.