Полнолуние

– Что ж, я не стану убивать вас, – произнес Низамеддин, предвидя, что пожалеет об этом решении, – раз такова ее воля, живите. Но извольте справляться сами – мне не нужны ученики. Я вижу, что вы уже совершили первое убийство, вы питались. И как вам, понравилось?

– Я не знаю, – ответил Эдгар, и на его лице впервые промелькнула растерянность.

– Вы теперь вампир, нежить. Не живы, но и не мертвы – вы обречены вечно скитаться между мирами. Чтобы поддерживать в теле жизнь, вам требуется человеческая кровь. Нечасто, раз в месяц, в полнолуние, вы должны выпить крови и забрать жизнь. Вы можете ходить при свете дня. Но на рассвете превращаетесь в мертвеца, поэтому в это время следует находиться в уединенном месте, где никто вас не увидит и не потревожит.

Эдгар смотрел на Низамеддина остановившимся взглядом, ловя каждое слово. Он молчал, сохраняя бесстрастное выражение лица, оставаясь внешне спокойным, только непослушный локон на его правом виске дернулся и отскочил в сторону, открыв зарубцевавшийся шрам.

– Мы обладаем властью над кровью, можем вызывать и останавливать кровотечения у людей, – продолжал турок. – Мне известно про вашу болезнь, теперь она не побеспокоит вас. Более того, мы можем исцелять людей, перелив им немного нашей крови, особенно если это наши кровные родственники. Умертвляйте взрослых особей – дети не дадут вам достаточно сил. И главное – никогда не убивайте беременных женщин, это запрещено высшими силами. Вот и все, что я могу вам сказать. Отныне живите как знаете.

Эдгар задумчиво молчал, только его длинные пальцы вдруг ожили и стали нервно выстукивать на столе похоронный марш. Затем он улыбнулся, и эта улыбка почему-то напомнила Низамеддину волчий оскал.

– Что ж, благодарю вас и на этом, Низамеддин-бей-эфенди. И льщу себя надеждой, что мы никогда более не увидимся. Прощайте!

Эдгар новым жестом подкрутил локон у правого виска и недовольно поморщился, ощутив уже еле заметный шрам, который тем не менее причинял ему неудобства, временами вызывая туманные головные боли и назойливую резь. Затем встал из-за стола и гордо удалился. Низамеддин-бей смотрел ему вслед со смешанными чувствами: этот поляк был ему неприятен, но сумел вызвать толику невольного уважения.

Глава 22

Между тем Эвелина благополучно добралась до Северной Добруджи – местности, которая в то время находилась под властью Османской империи. Замок графа Романеску стоял на небольшой скале над озером, вокруг простирались угодья, за которые приходилось платить подати турецкому паше. Однако жизнь текла относительно спокойно. Местные жители не страдали от набегов, выращивали хлеб и делали вино.

Дорога оказалась длинной и трудной, и Эвелина чувствовала себя совершенно разбитой, но проклятое дитя все еще оставалось внутри нее, оно судорожно цеплялось за жизнь. Через несколько дней должна была состояться свадьба, и если жених поймет, что она не девственница, быть беде. Ей легче броситься с этой чертовой скалы, чем объяснить что-то графу.

Пока в замке заканчивали последние приготовления к торжеству, Эвелина подозвала свою польскую служанку и тихонько попросила:

– Агнешка, узнай-ка у местных, есть ли тут деревенская знахарка и где она живет. За это я подарю тебе брошку.

Девушка вскоре вернулась и доложила, что такая знахарка есть, но ходить к ней не стоит – та слывет ведьмой. Тем же вечером Эвелина накинула плащ своей служанки и под покровом темноты выскользнула из замка. Она с трудом пробиралась сквозь непроглядную тьму южной ночи, слева смутно белело озеро, и только тонкий серп ущербного месяца освещал дорогу. Страшно Эве не было – все ужасное, что могло с ней случиться, уже произошло. Деревня мирно спала, лишь кое-где слабо теплились огоньки лампад. Эвелина отыскала хату на краю деревни и с замиранием сердца трижды постучала.

Жилище ведьмы почти не отличалось от избушек польских крестьян, только под потолком висели сушеные травы. В хате было чисто и уютно, а из-за печки доносилось убаюкивающее стрекотание сверчка. Пахло выделанной овчиной, мышами и болотной тиной. Эвелина представляла себе ведьму жуткой старухой с крючковатым носом, но дверь открыла еще не старая женщина с обычным лицом. Знахарка худо-бедно изъяснялась по-французски, и они понимали друг друга.

– Знаю, кто ты, – сказала ведьма, – вся округа обсуждает невесту нашего графа, приехавшую с севера. Трудно тебя не узнать, такую белокожую и златовласую, на местных девок ты совсем не похожа. Ну рассказывай, зачем пришла.

Эвелина перестала таиться и откинула капюшон.

– Послезавтра моя свадьба, – сказала она, запинаясь, – а я… я…

– Ясно, потеряла невинность.

Ведьма встала, пошарила в закромах и достала небольшой мешочек.

– Вот тебе бычий пузырь с кровью. Засунь его сама знаешь куда, и жених ничего не заметит.

Эвелина стыдливо вспыхнула, спрятала мешочек и сняла с пальца кольцо Эдгара с сапфиром.

– Вот, возьмите в уплату. Денег у меня нет. Только, прошу вас, пусть никто не узнает, что я приходила.