Полнолуние

Его лицо приближалось как в замедленной киносъемке, и по мере того, как расстояние между ними сокращалось, Лаура чувствовала, что ее лицо леденеет, превращаясь в мраморную маску, а от щек отливает кровь. Она попыталась приоткрыть губы, но они словно застыли, и дыхание прервалось, как если бы в предвкушении прикосновения чужих губ Лаура вдруг лишилась ощущения собственной жизни. Она закрыла рот ладонью и начала судорожно кашлять, так что из глаз брызнули слезы, лицо болезненно исказилось и побагровело. Рэй-Рик отшатнулся и испуганно наблюдал за приступом, за тем, как она билась и задыхалась у стены, уткнувшись лицом в колени и заслонившись завесой волос.

– Что с тобой? Позвать врача?

– Позови Джемми, – прохрипела Лаура, наконец обретшая голос.

Рэй-Рик живо ринулся в клуб, и в его отсутствии Лауре немного полегчало. Надрывный удушливый кашель почти прекратился, оставив после себя затрудненное дыхание и боль в горле. Она вытерла рот салфеткой и с ужасом увидела на ней кровавые пятна.

«Не надо никому говорить», – всплыла у нее в голове вкрадчивая мысль, и Лаура в смятении приняла ее за свою.

Через несколько минут пожарная дверь распахнулась, и на крыльцо выбежала обеспокоенная Джемайма, за ее спиной маячил Рэй-Рик.

Лаура привалилась к стене, бледная как смерть, с посиневшими губами и размытыми глазами, волосы ее разметались, кружевная отделка короткого платья задралась выше приличного. Джемми ужаснулась ее виду, бухнулась рядом на колени, не жалея колготки, и принялась окружать своей заботой – поправлять сестре платье, промокать салфеткой глаза и щеки, убирать с лица прилипшие волосы.

– Что случилось, Лолли? Почему ты задыхалась? Ты что, закурила? – Джемайма повернулась и обвиняюще посмотрела на Рэя-Рика, как заправский прокурор.

– И не думала даже! – от негодования у Лауры прорезался голос. – Джемми, я хочу домой.

– Хорошо, мы идем домой.

Сестра помогла ей подняться, подхватила под руки, и они направились на стоянку такси. Лауре было совестно, что она так и не попрощалась со своим первым незадачливым кавалером, но обернуться и хотя бы махнуть ему рукой было бы стыдно. Она понимала, что он не позвонит ей, хотя наверняка знает телефон ее сестры.

Дома Джемайма уложила Лауру в постель и сидела рядом, пока та засыпала.

– Это случилось с тобой впервые, такой сильный кашель? – допытывалась Джемми. – Надо показать тебя врачу.

– Не стоит! – отчаянно воспротивилась Лаура, втайне радуясь, что не сказала Джемайме про кровь на губах. – Я чувствую себя нормально, просто поперхнулась, только и всего.

– Но это может быть предвестником астмы… или даже туберкулеза! Ты как дочь врача должна это понимать.

– Джемми, он врач-психотерапевт, – устало возразила Лаура. Пожалуй, это было впервые, когда дотошность сестры начала действовать ей на нервы. – Умоляю, дай мне принять снотворное и уснуть, я абсолютно разбита.

– Как дочь врача-психотерапевта ты должна знать, что принимать снотворное после алкоголя противопоказано. Ты и так сможешь заснуть. Спокойной ночи.

Лаура вздохнула и обреченно отвернулась к стене. Она долго не могла уснуть – ее томил коктейль из сомнений, смутных предчувствий и опасений, злость на себя и неоправданная обида на Джемайму, неопределенность и страх перед грядущим – одним словом то, что может волновать девушку на заре юности. Неспящий город по-прежнему шумел за окном, но она, как ни старалась, не могла отыскать в нем места для себя. Лаура всерьез раздумывала о возможности поступления в колледж или о поисках работы, но не находила смысла ни в том, ни в другом. Благодаря отцу она не знала отказа в деньгах, но по-настоящему не нуждалась в них – ее потребности были скромны. Она не была пустой и испорченной, но считала себя таковой и в ходе столь неутешительных размышлений вскоре стала сама себе противна. Сон подкрался на мягких лапках и начал путать ее мысли, играя с ними, словно котенок с клубком. Медленно и вязко погружаясь в водоворот сновидений, как в болотную трясину, Лаура уцепилась за последнюю внятную мысль: «Что-то должно случиться…»

Сны ее были прерывистыми и беспокойными с самого детства. Она вечно куда-то бежала, спасалась от невидимого преследователя, падала в бездонную пропасть, тонула в океане. И еще была какая-то тень – рядом с ней и в то же время в отдалении, бестелесный дух, вторгающийся в ее разум. Этот сон был объемным и даже осязаемым – Лаура бежала по коридорам старинного замка, она могла даже различить вековую пыль и паутину на стенах. На сей раз она не пряталась, а искала – временами впереди мелькала белая рубашка, и Лаура упорно следовала за ней, путаясь в поворотах и бестолково натыкаясь на стены. Наконец она очутилась в чем-то, похожем на зал, и узрела объект своих исканий. Раньше она тщетно пыталась вывести его лик из беспамятных детских снов. Сейчас Лаура впервые видела его так близко, и это оказалось столь ошеломляюще, что она застыла, как будто наткнувшись на воздушную стену.