Полнолуние

– Подожди, у тебя на платье кровь. Черт меня надоумил надеть на тебя белое. Не стоило так точно следовать романтическим канонам. Вот, возьми.

Он снял черный камзол и накинул на ее обледеневшие плечи, мимоходом обняв Лауру, но та отшатнулась.

– Не подходи ко мне! – воскликнула она свистящим шепотом.

Девушка вырвалась из шелкового обруча его рук и бросилась вниз по лестнице. Пролитая кровь мертвящей тяжестью тянула вниз, пока она преодолевала ступеньку за ступенькой, наступая на свое длинное платье. Ей казалось, что она спускается слишком медленно и не успеет. Груз вины давил ей на плечи и сжимал виски железным обручем, Лаура даже думать не могла связно.

Она оказалась во дворе одной из первых. Тело Мариэдит лежало в лунном луче, как под светом прожектора. Кудрявые черные волосы закрывали ей лицо и рану на шее, что делало мертвую безликой, хотя Мариэдит с ужасом узнали все. Здание «Магдалы» содрогнулось, из дома начали выбегать испуганные девушки. Вокруг Лауры смыкался лес живых тел, их лица неузнаваемо перетекали одно в другое, слышались голоса, всхлипы, чей-то надрывный плач. На Лауру никто не обращал внимания. Она в отчуждении стояла за спинами других, глядя на убитую, которая вдруг вступила с ней в тайный, безмолвный диалог.

– Ты мертвее меня, – передалась Лауре через чуждую кровь чужая мысль. – Ты сама губишь себя. Сознательно становишься жертвой, и твоя жертва будет нескончаема. Ты безнадежна в своем стремлении обрести тепло и любовь. Ты умерла, но не можешь уйти за пределы этого мира. И да, это сделала ты, а не он.

Наконец все закончилось, служащие унесли тело, и шокированных участников экспедиции разогнали по комнатам. Лаура побрела к себе, и мерцающий лунный свет замедлял ее движения, как вода. Забыв о том, что дверь в комнату заперта изнутри, она машинально дернула за ручку. Дверь распахнулась, Лаура вошла и с недоумением уставилась на вырванную щеколду. Тут она поняла, насколько устала от непрекращающегося кошмара этой бесконечной ночи. Кожа зудела, как будто под ней ползали пауки, а скользкое атласное платье путалось в ногах. Лауре хотелось содрать с себя эту одежду с пятнами чужой крови, снять вместе с кожей и воспоминаниями. Она сбросила камзол Эдгара на стул, сорвала платье и забралась под душ, закрыв глаза и свернувшись калачиком. Горячая вода обжигала, но Лаура не чувствовала этого, ее тело содрогалось от могильного холода. Казалось, что она не отмоется никогда. Просидев так не менее часа, она наконец нашла в себе силы подняться на ноги и выключить воду. Наступал рассвет. Еле успев добраться до кровати, Лаура упала на нее – больно кольнуло в шею, и свет в глазах потух, как будто щелкнули выключателем.

Глава 4

Спала Лаура недолго, когда она открыла глаза, ее волосы были еще влажными после душа. Солнечные зайчики плясали на стенах комнаты, золотистые лучи расчерчивали пол. Она потянулась, разминая затекшее тело, и кровь быстрее побежала по жилам. Первое, что бросилось ей в глаза, – черный камзол, висевший на стуле.

Последние дни она жила в какой-то готической фантасмагории, красивой, но от этого не менее жуткой. Однако при свете утра все сделалось куда более простым и ясным, нежели во мраке минувшей страшной ночи. Украденная кровь текла в ней, Лаура чувствовала себя живой, и настроение у нее заметно улучшилось. Она была молода, и умирать ей вовсе не хотелось. Более того, девушке казалось, что все свои девятнадцать лет она провела во сне, бесцельно и уныло. Сейчас мир перевернулся, в него ворвался Эдгар и развеял ее бессмысленную жизнь, как солнечный луч утренний туман.

Она взяла камзол и забралась с ним обратно в кровать. От гладкой блестящей ткани исходил слабый аромат каких-то старомодных духов. Лаура испытывала к Эдгару странные, противоречивые чувства: она уже с уверенностью могла сказать, что он не сон и существует наяву, она побаивалась его, но при этом девушку неудержимо влекло к нему. Ее одолевало детское любопытство, желание разгадать его тайну. К тому же, Лаура понимала, что без Эдгара не сумеет разобраться в своем нынешнем состоянии, у нее просто не было выхода. Погладив атласную ткань камзола, она случайно нащупала листок бумаги. Это была записка, набросанная изящным витиеватым почерком, каким уже не пишут в наши дни.

«Доброе утро, Лаура, – говорилось там. – Что бы ни случилось, буду ждать тебя в яблоневом саду, когда рассветет. Эдгар».