Полнолуние для магистра

— Прошу прощения, профессор, джентльмены, — сказал, всё же с небольшой запинкой, как ни старался держать себя в руках. — К вам посетительница, профессор. И… я не мог о ней не доложить, потому что это мисс Лика.

…Юному Захарии Эрдману, обременяемому всю свою сознательную жизнь то помощью родителям и братьям, то учёбой, учёбой и ещё раз учёбой, не довелось по недостатку времени и средств посетить выступление немецкой дивы Генриетты Гендель-Шютц, показывающей соло и с труппой изумительные так называемые «Живые картины». Но по рассказам более состоятельных студентов, могущих позволить себе билеты на галерку или через знакомства выпросить приглашение на частный спектакль, он составил представление об этом удивительном и весьма оригинальном виде искусства. По этой-то самой причине разыгравшееся после его невинного доклада действо показалось ему вдруг самой настоящей «живой картиной».

Поначалу ничего особенного не происходило. Только профессор в великом изумлении откинулся на спинку кресла и уставился на Эрдмана так, будто тот объявил, что в конце мая на столицу обрушился снежный буран. Но быстро опомнился.

— Как? Сама? Одна, без сопровождения? — Сорвался с места: — И как она себя чувствует? Бог ты мой, она же ещё совершенно слаба, как же так получилось? Проси, проси скорее! Джентльмены, прошу меня извинить, но вы должны понять…

Младший Магистр закаменел лицом и подобрался, как хищник пред прыжком. Но что удивительно — точно так же напрягся и граф Честерский! Захария от природы был крайне наблюдателен и всё успел заметить, прежде чем вернулся в приёмную. Распахнул дверь и произнёс как можно гостеприимнее:

— Прошу вас, мисс! Профессор не один, но, думаю, вы ни в коем случае не помешаете, напротив!

От смущённой улыбки девушки у него вдруг сладко защемило в груди. Стараясь скрыть замешательство, молодой человек поклонился низко, словно королеве или принцессе крови. Почтительно пропустил гостью и нырнул вслед за ней в кабинет. Если уж разговор окажется секретным — пусть профессор сам его выставит, а заодно и прочих гостей.

Вот тогда он и увидел «живую картину».

Разумеется, при виде юной дамы джентльмены встали. Но как!

Профессор Диккенс, сделавший было шаг навстречу пациентке, замер, устремив взгляд не на неё, а куда-то в сторону, в пространство над девичьим плечом. На лбу у него проступили капельки пота.

Взгляд Рихарда Нэша, странно расфокусированный, скользил по хрупкой фигурке изучающе… и не было в его напористости ничего неприличного или порочного: он исследовал. Похолодев от восторга, Захария понял, что впервые стал свидетелем профессионального ментального сканирования, которое доступно далеко не каждому менталисту, а лишь достигшему пика силы. Глаза Нэша, серо-стальные, неожиданно вспыхнули золотом, как у… скроуха. Что интересно, он тоже впился взглядом в пустоту над плечом мисс Лики. А та… как-то странно дёрнувшись, повела над этим плечом ладонью, будто поглаживая или успокаивая кого-то невидимого.

А вот с физиономии графа Честерского можно было попеременно зарисовывать гримасы безумной радости, неверия, ужаса и, наконец, такого отчаянья, что Захария, в сущности добрый малый, преисполнился сочувствия. Разумеется, он не слышал предыдущего разговора гостей, но, знакомый с ходом расследования, без труда догадался, что лорд Грэхем жестоко обманулся в своих надеждах.

— Ангелика? — срывающимся голосом окликнул тот девушку. — Ты… совсем не узнаёшь меня?

Лишь на мгновенье в серых глазах мисс Лики мелькнул страх. Или Захарии почудилось? В следующий миг она удивлённо вскинула брови.

— Прошу извинить, сэр. Но, кажется, мы с вами не были друг другу представлены.

Глава 13