Полнолуние для магистра

Упрямо сжатые губы. Личико, хоть до сих пор и бледное, но не до синюшности от истощения, а, скорее всего, аристократичной белизной, да ещё из-за редкого пребывания на солнце. Взгляд не больной и затравленный, как несколько дней назад, а решительный, даже, пожалуй, несколько суровый. Будто сегодняшняя Ангелика Оулдридж не только очнулась, но и повзрослела лет на пять. Или просто-напросто стала выглядеть, наконец, на свой настоящий возраст.

— Почему нет? — повторила. — В конце концов, каждый имеет право на сохранение личного пространства в собственном мозгу. Тем более если знает, что имеет дело с менталистом. Но мы пока не будем нарываться на подозрения, Сквикки. Идём на бой, как честные рыцари, с открытым забралом.

— Это выражение мне неизвестно. Но смысл я поняла.

— Отлично, Сквикки. Теперь расскажи о своих умениях. То, что ты можешь общаться со мной мысленно, я уже поняла. А что мне про тебя неизвестно?

Скроушка самодовольно, как показалось Лике, нахохлилась.

— Могу становиться невидимой. Во всяком случае, для людей и слабых магов. От сильных пока не спрячусь; но их в Лондоне не так уж много.

Невольно Лика захлопала в ладоши.

— …Могу во сне обмениваться информацией, если ты не рядом. Собирать сведения от наших крылатых разведчиков и передавать тебе. Могу ставить несколько видов защиты на себя и хозяйку. Чувствовать недобрые намерения. При желании заглянуть в будущее… но пока ненадолго. Меня обучали десять лет, Старшая; не стану же я перечислять тебе все навыки, это слишком долго! Лучше почаще советуйся со мной; и если то или иное будет мне по силам — я скажу об этом сразу.

— Договорились.

Лика взялась за дверную ручку.

— Вот странно, — сказала вдруг. — Обычно с утра всегда появлялась сестра Эмилия, хлопотала надо мной, а сегодня её не видно. Не случилось ли что?

Сквикки перепорхнула ей на плечо, сперва просев ощутимой тяжестью, а потом сделавшись невесомой и будто уменьшившись. Очевидно, сработало очередное умение из копилки фамильяра.

— Она была здесь почти весь вчерашний день, пока ты спала. Но приходил этот интересный Магистр, долго смотрел на тебя, будто изучал… Потом объявил, что твой сон особого рода. Такой бывает при завершении адаптации подселенца. — И процитировала, имитируя чужой голос: — «Сознание надолго отключается от внешнего мира, чтобы переработать вернувшиеся к новой личности воспоминания и ассимилировать их с остатками личности прежней». — Продолжила своим голосом: — Просил, чтобы тебя не беспокоили и оставили все попытки добудиться, просто обеспечили тишину и покой.

— Вот оно что!

Решение привлечь в союзники Ричард Нэша окрепло.

Вот только до какой степени она может быть с ним откровенна?

Пожалуй, про колонию скроухов на Селене, про их просьбу она умолчит. На ходу сымпровизирует, если придётся отвечать, каким образом или с чьей помощью она сюда попала. А может, это и не понадобится; наверняка не все подселенцы попадают в этот мир целенаправленно, кого-то заносит вообще неведомыми путями. В общем, придётся соображать на ходу.

А вот что она сама, Валерия Никольская, заняла это тело не на всю оставшуюся жизнь, а временно… хочешь — не хочешь, а признаться надо. Магистр, хоть и Младший, но при Ордене — хорошая защита для девочки, которой скоро предстоит остаться в этом мире без Ликиной поддержки, без подсказки и совета. Но тому же Магистру нужно при этом знать истинное положение вещей.

Три недели! Ужасно мало.

Но ведь бывает, что и за день наворотишь дел больше, чем за год! Главное — начать.

* * *

Захария Тимоти Эрдман, эсквайр, без пяти минут доктор медицины, а пока что блестяще завершающий обязательную практику в госпитале святого Фомы, с каждой минутой всё больше ощущал собственную значимость. С самого утра, после судьбоносного разговора с профессором, он больше не считал себя по привычке студентом, пусть бывшим, или рядовым практикантом. Нет, теперь он коллега профессора Диккенса, его личный помощник. Мало того: хоть сам факт был почти никому неизвестен, его удостоил доверия сам Великий Магистр, о котором в Лондоне ходили невероятные слухи, которого почитали, уважали и боялись!

По поводу первого пункта — перехода в ранг коллеги — можно было сказать однозначно: вопрос решён. А самое главное — решён без каких-либо интриг и подсиживаний, как это, к сожалению, часто случается даже в среде медиков и просветителей, если дело доходит до борьбы за особо престижное местечко. О подобных случаях Захария был наслышан и заранее сокрушался, понимая, что высоких постов ему без протекций вряд ли достичь, а ведь хорошая должность при госпитале или больнице — это дополнительные возможности для претворения в жизнь новых идей!

Спихивать кого-либо с перспективного места, даже чтобы занять его самому, не хотелось. А тут… всё как-то само собой разрешилось ко всеобщему удовлетворению.