Половодье. Книга первая

Вишь, какой он, кровопивец-мельник-та! — вытирая слезы с воспаленных век, сказал переселенец.

— Не знаю, что тебе теперь и посоветовать, — отозвался староста. — Выхода нету. Берись косить исполу. Тебе ведь немного надо: всего копен семьдесят — восемьдесят.

Елисей повернулся и, съежившись, медленно зашагал прочь.

24

Крапивинская елань, где Завгородние косили сено, находилась всего в каких-нибудь трех с половиной — четырех верстах от Покровского. Сверток в бор был сразу же за Прорывским мостом. Прорезав согру на взгорье, дорога круто спускалась в заросли ракитника и таволги. Направо раскинулся покос Завгородних, налево — Захара Боброва. Их разделяла небольшая полоса кустов.

Почти у самой дороги Завгородние построили балаган: скрученные ракитником жерди покрыли мелким болотным камышом. Внутри настлали травы.

— До дому нет нужды ездить, — сказала Домна. — Только коней томить да время терять.

В бору запрещалось разводить огонь. Но Завгородние сделали у ручейка с ржавой водой очаг, обложив его дерном.

— Теперь не страшно, — заметил Роман. — Объездчики, поди, не сунутся сюда, а коли пожалуют — милости просим. Надо же посчитаться.

— Я тебе посчитаюсь! Так зад изрисую, что на место не сядешь, — пригрозила Домна.

Яков сердился на брата. Целый день, как ни палило солнце, не подходил к балагану пить, чтоб не встречаться с Романом. И Варвару не просил поднести воды. Ох, и упрямый! Роман посмеивался.

Косил Яков легко, словно не литовкой, а прутом срезал, играючи, густую, высокую стену лесной травы. Сено обещало быть добрым. Кроме папоротника и осоки, здесь росли иван-чай, подмаренник, костер. Не даром же облюбовал Захар Федосеевич эту елань.

Следом за Яковом косила Варвара. Домна схитрила, поставив ее впереди себя.

«Ишь, как бабу зажали», — думал Роман, глядя на мокрую, будто после дождя, спину Варвары. А когда в обед кофта пообсохла, на ней выступила соль. Но сноха не пожаловалась на усталость. Это была первая для нее страда в новой семье. И сплоховать сейчас — значило навсегда попасть в немилость свекрови.

После обеда, в сильный жар, решили отдохнуть. Лучше вечером покосить подольше. Домна и Яков забрались в прохладную полутьму балагана. Варвара в тени куста починяла юбку.

Дремотная тишина разлилась над еланью. Лишь кони пофыркивали, обметая хвостами пыльцу с цветов иван-чая, да нудно гудели пауты.

Роман звякнул уздечкой и прочавкал сапогами по болотцу: пошел ловить Гнедка.

Вдруг с дороги донесся топот копыт и из кустов выскочил верховой. Варвара узнала в нем переселенца Гаврина. Он был босиком. Штаны собрались в гармошку и уползли вверх так, что виднелись синие шишаки коленей. Не заметив никого у балагана, Елисей крикнул:

— Кто есть тута?

— Чего тебе, дедушка? — откликнулась Варвара.

— В самую точку попал-та, — дед признал в молодой, чернявой бабе сноху Завгородних. — Я к вам, значит, и приехал. Сперва, вишь, сбился, левей забрал. К Гавриле-кузнецу угодил. Он меня и натакал на вас… Мужик-та есть твой?.. Али младший?

— Роман! — позвала Варвара.

— Слышу. Сейчас, — раздалось в кустах.

Елисей слез с бурого масластого коня, набросил веревочные поводья на сук осины, стоявшей у дороги. Пощурился на небо, вздохнул глубоко:

— Благодать-то какая! — смахнул рукавом слезы.

Из балагана показалась взлохмаченная голова Якова.

— А!.. Это ты, дед?

— Я. К вашей милости. Кругом нужда одна и притеснение.

— Рассказывай, зачем понадобился?

— Все о покосе хлопочу. Помогли вы мне и большое благодарствие за сочувственность. Мне брат твой и матушка отсулили, значит, участок-та Барсучий…

— Знаю. Коси на здоровье. И точка!

— Кошу, дык, вишь, какое дело: не велик-та толк. Сам посуди касательно выгоды. Я кошу, как выходу не-ту-та. А сам на коня — и к вам. Чай, положение сурьезное. Кровопивство выходит голимое.

— Чего-то не пойму, дед, о чем ты?

— Дык все о том же, о покосе…

Вышел из ракитника Роман с Гнедком на поводу. Поздоровался, присел на оглоблю.

— Вот что, дед, ты давай по порядку. Захар куражится, что ли? Что за «кровопийство»?

— Форменное.

И Елисей поведал о том, что согласился косить исполу, иначе мельник не пустил бы на участок Завгородних.

— Теперь, вишь, на вас положусь. Защитите от Захара — ввек не забуду. А на нет — и суда нет, — упавшим голосом сказал Елисей.

— Вот падлюка! Нашей землей торгует! — вскипел Яков.

— Он баит, дескать, земля не ваша — кабинетская.

— А Захарка — царь или министр, чтоб кабинетским покосом править? Поедем! — впервые после ссоры заговорил с братом Яков.

Роман стал запрягать Гнедка, чтобы попутно набрать в согре дров и свезти на заимку. Дед суетился вокруг, стараясь хоть чем-нибудь помочь.

— Да ты недолго, Яков! — послышалось из балагана. Отпуская сыновей, Домна одобряла тем самым намерение Якова поспорить с мельником.

— Я Чалку оседлаю, чтоб быстрее обернуться.