Польша или Русь? Литва в составе Российской империи

Вполне вероятно, что часть местных чиновников понимала, что система еврейского образования, введенная в 1840-х годах, не приносит ожидаемых результатов отчасти потому, что евреи не доверяют преподаванию религиозных предметов в казенных училищах[906]. В новых школах преподавались только «общие» предметы, и только по утвержденным правилам, это обучение должно было проводиться «от часа до половины четвертого по полудни»[907], то есть предполагалось, что до полудня еврейские мальчики будут учиться у меламедов (учителей в хедерах). А значит, религиозное обучение, которое тогда было обязательным для детей всех конфессий, оставалось вне сферы внешнего влияния. Вряд ли надо напоминать, что именно религия составляла сущность еврейской инакости (как в восприятии самих евреев, так и в понимании имперских властей). Виленский губернатор Степан Федорович Панютин (1863–1868), открывая еще одну такую школу в Вильне, спешил уверить евреев, что местная власть таким образом намерена «сохранить неприкосновенной исповедываемую ими религию»[908]. Косвенным доказательством в пользу такой аргументации могут служить и предложения члена совета министра народного просвещения Александра Филипповича Постельса, который после осмотра с мая по сентябрь 1864 года всех видов еврейских школ предложил два варианта реформирования казенных еврейских училищ 1-го разряда: там, где еще силен «еврейский фанатизм», исключить из программ еврейские предметы; а в тех местностях, где «еврейское население более свободно от фанатизма», – уменьшить объем преподавания еврейских предметов[909]. Значит, по мнению А. Ф. Постельса, еврейские школы с их общими предметами являлись лишь первой ступенью на пути к интеграции еврейского населения – в этом случае власти отказывались от прямого влияния на религиозные воззрения еврейского населения.

Как мы видим, еврейские народные школы значительно отличались от литовских, учреждаемых в Ковенской губернии: в литовских народных школах дети обучались не только общим предметам, но и Закону Божьему, который католическое духовенство по возможности должно было преподавать на русском языке. Местные чиновники не хотели оставлять переданное в руки католического духовенства религиозное обучение литовских крестьян без контроля, опасаясь, что ксендзы и дальше будут поддерживать в населении «фанатизм» и крестьяне в такие школы не пойдут. Еврейские же мальчики учились у меламедов, как правило, не на русском языке, к тому же и контроль властей в этом случае фактически отсутствовал.

И наконец, власти не пошли по пути тотального преобразования еврейских училищ 1-го разряда в еврейские народные школы. Не решились в 1860-х годах они и совсем закрыть казенные школы и обучать еврейских детей вместе с христианскими, хотя такие предложения постоянно звучали как во внутренних дискуссиях в Северо-Западном крае, так и в общеимперском контексте[910]. Казенные школы остались, потому что в случае исключения «еврейских» предметов из начального обучения еврейские мальчики все равно должны были их учить опять же у меламедов. Если в Вильне власти надеялись на благоприятное влияние выпускников раввинского училища на религиозное обучение еврейских детей, то в других городах и местечках края дети могли попасть под влияние «фанатиков»-меламедов[911], и училища 1-го разряда оставались «единственным средством улучшения системы преподавания еврейских предметов»[912]. М. Н. Муравьев считал, что пока еще рано обучать еврейских детей вместе с христианскими[913]. При этом местные власти, не дожидаясь результатов проводившегося в конце 1850-х и в 1860-х годах в Министерстве народного просвещения обсуждения будущего отдельных еврейских училищ, в 1865 году в Виленском учебном округе (сначала в Виленской, Ковенской, Гродненской и Минской губерниях[914]) добились реформирования еврейских училищ с целью уменьшения обособленности евреев: из программы преподавания были исключены труды Маймонида, «Хайей-Адам» Авраама Данцига и еврейские молитвы, было оставлено преподавание иврита и Библии, освободившееся время было отдано обучению русскому языку, русскому чистописанию и арифметике[915].