Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима

Трудно сказать, чем конкретно было вызвано изменившееся отношение властей к Клубу Кривого колеса: общим ли ужесточением политического курса Политбюро ЦК ПОРП, очевидным в начале 1960-х гг., или решением Службы безопасности о прекращении наблюдения за нелояльной интеллигенцией. Так или иначе, 12 января 1962 г. директор ДК Старого города сообщил Президиуму Совета клубов о решении передать здание в ведение Союза социалистической молодежи (ССМ). На следующий день Президиум адресовал письменный протест в горсовет, ссылаясь на незаконность такого постановления, а члены правления ККК отправились на переговоры с властями. Никакого результата это не принесло. Распространилась весть о скором закрытии Клуба. Как следствие, 18 января, когда в Клубе должен был выступить президент ПАН Т. Котарбиньский с докладом о свободе слова, собралось невиданное до тех пор количество слушателей. По словам члена правления В. Едлицкого, народу было так много, что один из тайных сотрудников вынужден был даже сообщить о своей принадлежности к СБ, лишь бы попасть внутрь[239]. Это собрание в ККК широко освещала западная пресса, что стало еще одним поводом для нападок на Клуб со стороны Службы безопасности. «Похоже, что „Кривое колесо“, единственный подлинно свободный дискуссионный клуб в Польше, потерял доверие правительства», — написала 25 января западногерманская газета «Die Welt»[240]. В этих словах отразилось повсеместное убеждение. Действительно, 1 февраля состоялось его последнее собрание, после чего ККК был распущен. На этом собрании также присутствовали западные журналисты, а с докладом «О конфликте гуманизмов» выступил один из крупнейших марксистских философов Польши А. Шафф. Во время дискуссии произошел довольно резкий обмен мнениями между выступавшим и его оппонентами, усугубленный неприятным инцидентом после окончания заседания. Аспирант Шаффа Я. Матъясяк, активно защищавший профессора во время прений, столкнулся возле гардероба с нетрезвым человеком, появившимся из соседней столовой. Последний оказался личным недругом Матъясяка и попытался затеять драку, но его тут же скрутили и вызвали милицию. На этот скоротечный эпизод не обратили внимания, однако на следующий день А. Шафф сообщил о нем секретарю воеводского комитета ПОРП Юзефу Кемпе. Матъясяка немедленно заставили написать заявление в милицию, где ход событий представлялся уже в намного более драматичном свете[241]. 5 февраля в президиум столичного горсовета были вызваны два члена правления Клуба, где им сообщили, что дальнейшие собрания отменяются. Первый секретарь воеводского комитета ПОРП в Варшаве В. Титков принял решение распустить ККК.

Была составлена обширная «Записка о Клубе Кривого колеса», в которой инцидент с Матъясяком преподносился как следствие выступления Шаффа. «В итоге следует подчеркнуть, — указывалось в „Записке“, — что правление ККК и собранные вокруг него люди превратили дискуссионные собрания Клуба в форум враждебных выступлений и политических демонстраций… В связи с этим Секретариат ВК постановил: 1) рекомендовать Отделу культуры столичного городского совета принять решение о немедленной отмене вплоть до особого распоряжения собраний в Клубе Кривого колеса… 2) рекомендовать газете „Жиче Варшавы“ опубликовать до 10.02 сего года критическую статью об атмосфере, в которой проходили дискуссии в ККК; 3) по окончании следствия опубликовать в прессе коммюнике гражданской милиции о произошедшем 01.02.62 в здании ДК Старого города; 4) проинформировать членов партии, входящих в ККК, о позиции партийной инстанции по вопросу дальнейшей деятельности Клуба; 5) рекомендовать президиуму столичного городского совета принять решение о передаче ДК Старого города в ведение варшавского комитета ССМ; 6) в течение недели подготовить план упразднения Клуба Кривого колеса». Власть опасалась возможных эксцессов, поэтому на всякий случай поручила милиции и активистам ССМ наблюдать за порядком возле ДК. Все помещения в здании были срочно отведены под различные мероприятия. Кроме того, партийные инструкторы провели беседы на предмет создания другого клуба с работниками Академии наук, Варшавского университета и других научных учреждений. Это должно было предотвратить совместное выступление интеллигенции. Опасения оказались напрасными. Хотя руководство Клуба и попыталось сохранить его, массовых акций не последовало[242].