Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима

Естественно, все предложения Куровского так и остались на бумаге, так как в силу особенностей общественно-политической системы ПНР внедрять их мог лишь тот самый привилегированный слой, против которого и ополчился экономист. По большому счету, даже принятый в ноябре 1956 г. устав был утопичен. Ведь он привлекал рядовых работников к управлению предприятием, однако не учитывал отсутствия у них необходимых знаний и необходимого времени. И действительно, первоначальный интерес рабочих к деятельности советов уже во второй половине 1957 г. начал угасать. Вскоре рабочие перестали ходить даже на те заседания, где обсуждались социальные вопросы[356]. Это было естественно — люди не могли постоянно жить в режиме общественной активности. Добившись уступок от власти, они вернулись к своей обычной жизни. Создание рабочих советов, правда, не искоренило забастовок, которые продолжали вспыхивать с завидной регулярностью, но уже не достигали масштабов 1956 г. Причина всегда была одна — материальные условия (как правило, зарплаты и премии).

Воспользовавшись успокоением настроений в обществе, власть перешла в наступление. В 1958 г., после IV конгресса профсоюзов, те вновь превратились в «приводные ремни» партии и сосредоточились на бытовых вопросах, всё больше напоминая собесы[357]. 20 декабря того же года был принят новый устав рабочих советов, значительно расширивший полномочия профсоюзов и включивший в число органов заводского самоуправления парторганизации. Теперь на каждом предприятии создавалась конференция рабочего самоуправления, в состав которой входили: рабочий совет, совет предприятия (т. е. профсоюз), партком и Главная техническая организация (т. е. инженеры). Директор более не являлся членом рабочего самоуправления, но обязан был присутствовать на его заседаниях и готовить все материалы, необходимые для его работы. Другими словами, с этого времени директор превращался в подобие первого секретаря, направляющего деятельность рабочего самоуправления. Кроме того, рабочий совет (в лице его президиума) лишался права инициативы при назначении и снятии директора; теперь ему позволялось лишь выражать свое мнение относительно этого вопроса. Арбитрами в спорах между рабочим советом и дирекцией теперь должны были выступать: конференция рабочего самоуправления, представители соответствующего министерства совместно с правлением профсоюза, а также примирительная комиссия, действующая при министре или воеводском (городском) совете при участии Центрального совета профсоюзов. Нетрудно догадаться, что последнее слово в такой ситуации всегда оставалось за органами государственной власти, заинтересованными прежде всего в выполнении экономического плана, а не в соблюдении прав рабочих. Более того, процедурные вопросы, связанные с деятельностью рабочих советов, передавались теперь в ведение Центрального совета профсоюзов, чем еще туже затягивалась петля вокруг полномочий рабочих советов. На крупных предприятиях предусматривалось создание цеховых рабочих советов, в руководство которых обязательно должны были входить представители цеховой парторганизации[358].

Представители партийно-государственного аппарата не скрывали, что их целью при данных изменениях является упрочение руководящей роли партии (хотя само положение об этом было внесено в Конституцию лишь в 1976 г.). Собственно, даже в уставе ПОРП было написано, что «заводские парторганизации несут ответственность перед партией за успешную работу своих предприятий»[359]. Правда, при этом настойчиво проводилась мысль о принципиальном разделении функций партийных и государственных органов. «ПОРП после VIII пленума ЦК в октябре 1956 г. по новому определяет взаимоотношения между партий и народным государством. В этой области партия отказалась от ошибочной практики вмешательства или подмены собой государственной власти в деятельности официальных органов», «партия… сосредотачивает свои усилия не на управлении государством, экономикой или людьми — всем этим занимаются государственные и экономические власти. Партия как организующая и руководящая сила сосредоточена на объединении сил польской демократии и формулировании политической программы развития»[360]. Другими словами, подразумевалось, что партия с этого момента будет следить лишь за направлением общего развития страны, контролируя политическую благонадежность организаций и граждан, но перестанет осуществлять мелочный надзор, вмешиваясь во все вопросы без исключения. Как выразился В. Гомулка на IV съезде ПОРП в 1964 г., роль партии заключалась «во вдохновении и координации [государственных] органов, а не в их подмене»[361]. При этом допускалась общественная инициатива и даже критика, если она не выходила за рамки программы партии.